— А где Донна и малышка?
— Я тоже рад тебя видеть, Катриона, — сказал Фин.
— Они у Маршели, — объяснил Дональд.
Темные глаза Катрионы заметались между мужчинами.
— Что помешает им поехать с утра в Огорновей и сесть на паром?
— Они не поедут, — сказал Фин.
— Почему?
— Они боятся, что мы с Дональдом покалечим друг друга. Можно нам войти? Там дождь.
Она неодобрительно покачала головой, но придержала двери. Двое мужчин зашли в коридор. С них капало.
— Снимайте все, что успело намокнуть.
Фин улыбнулся:
— Лучше я не буду раздеваться. Боюсь оскорбить твои чувства, — он на секунду расстегнул комбинезон, стали видны майка и трусы. — Я просто вышел взять в машине книгу.
— Я принесу тебе халат.
Катриона наклонила голову, чтобы получше рассмотреть лицо Фина.
— Что это с тобой?
— Меня ударил твой муж.
Она взглянула на Дональда, между ее бровями пролегли тонкие морщинки. Они как будто стали глубже, когда она увидела, что священник молча стоит с виноватым видом.
Через пятнадцать минут мужчины сидели у камина в гостиной с кружками горячего шоколада. Свет им давали только торфяные брикеты и настольная лампа. На Дональде был черный шелковый халат с китайскими драконами, Фин получил белый махровый халат. Оба были босыми и только-только начали согреваться. Повинуясь кивку Дональда, Катриона ушла на кухню. Несколько минут мужчины сидели в молчании.
— Вот было бы здорово плеснуть сюда виски, — сказал Фин без особой надежды.
— Отличная идея! — к его удивлению, Дональд поднялся и достал из буфета бутылку виски «Балвени Дабл Вуд», на две трети пустую. Вытащил пробку, щедро плеснул в обе кружки и снова сел. Фин отхлебнул и кивнул:
— Так лучше.
Дональд глубоко вздохнул:
— Мне нелегко это признать, Фин, но я должен перед тобой извиниться.
— Еще бы не должен, — кивнул Фин.
— Я не должен был тебя бить ни при каких обстоятельствах. Это плохо.
Бывший полицейский повернулся к своему бывшему другу. Было видно, как искренне он сожалеет о драке.
— Что в этом плохого?
— Иисус учил нас, что жестокость недопустима. «Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».
— Да уж. Если кто и повернул к врагу другую щеку, то это был я.
Дональд хмуро взглянул на Фина.
— А как же старое правило «око за око»?
Священник отхлебнул шоколад с виски:
— Как говорил Ганди, око за око — так все люди на Земле ослепнут.
— Ты что, правда во все это веришь?
— Да. И будет хорошо, если ты научишься это уважать.
— Я никогда не буду уважать то, во что ты веришь. Только твое право верить в это. А ты уважай мое право не верить.
Дональд наградил его долгим взглядом. Тлеющий торф освещал половину его бледного лица, вторая оставалась в тени.
— Ты сам решил не верить, Фин. Из-за того, что случилось с твоими родителями. Это не значит, что ты на самом деле не веришь.
— Я скажу тебе, во что я верю, Дональд. Я верю, что Бог Ветхого Завета и Бог Нового — это разные боги. Как примирить жестокость одного и проповеди другого о любви и мире? Надо выбирать то, что тебе подходит, и игнорировать то, что не нравится. Вот и все. Вот почему в христианстве так много течений. Католики, мормоны, баптисты, евангелисты, свидетели Иеговы… Только на одном нашем острове пять протестантских сект!
Дональд яростно потряс головой.
— Люди слабы, Фин. Они всегда будут спорить и ссориться. Вера — вот ключ ко всему.
— Вера — костыль для калеки. Вы с ее помощью маскируете противоречия. И даете легкие ответы на трудные вопросы, — Фин наклонился вперед. — Когда ты ударил меня, это шло от сердца, а не от веры. Это был настоящий ты, Дональд. Ты следовал инстинктам. Конечно, ты искренне хотел защитить свою дочь и внучку.
Священник с иронией хмыкнул.
— Мы поменялись ролями. Верующий бил, неверующий подставлял щеку. Тебе нравятся такие вещи, — голос его звучал горько. — Это было неправильно, Фин. Я не должен был так поступать. Это больше не повторится.
— Конечно, не повторится! Следующий раз я дам сдачи. Предупреждаю: я дерусь не по правилам!
Дональд не смог удержаться от улыбки. Он допил кружку и несколько секунд смотрел в нее, как будто там можно было найти ответы на все вопросы Вселенной.
— Хочешь еще?
— Шоколада или виски?
— Конечно, виски. У меня есть еще бутылка.
Фин протянул ему свою кружку:
— Можешь наливать, сколько хочешь!
Дональд разделил то, что оставалось в бутылке. Виски, выдержанный в бочках от шерри, легко скользил в горло и согревал изнутри.
— Что с нами случилось, Дональд? Мы же были друзьями. В школе все к тебе прислушивались. Ты был для нас героем, примером для подражания.
— Я был довольно плохим примером!
Фин покачал головой:
— Нет. Конечно, ты делал ошибки. А кто не делал? Но было в тебе что-то, чего не было у всех нас. Ты был внутренне свободен, и отношения с миром у тебя были особые. Бог изменил тебя, и изменил не к лучшему.
— Только не начинай!
— Я все надеюсь, что однажды ты повернешься ко мне со своей знаменитой широкой улыбкой и закричишь: «Это была шутка!».
Дональд рассмеялся.
— Бог и правда изменил меня, Фин. И изменил к лучшему. Научил меня контролировать низменные инстинкты. Я и правда стал лучше, чем был. Стал поступать с другими так, как я бы хотел, чтоб со мной поступали.
— Тогда почему ты так жесток к Фионлаху и Донне? Нельзя их разлучать. Ты думаешь, что защищаешь дочь. Но малышка — она же дочь Фионлаха! Как бы ты чувствовал себя на его месте?
— Я бы не стал заводить ребенка.
— Да ладно! Ты и не вспомнишь, сколько девушек оттрахал, когда тебе было столько, сколько ему. Тебе просто повезло, что никто не забеременел! — Он помолчал. — До Катрионы.
Дональд уставился на него из-под насупленных бровей.
— Иди к черту, Фин!
Тот расхохотался.
— Вот он, старый добрый Дональд!
Священник покачал головой, стараясь сдержать улыбку.
— Ты всегда плохо на меня влиял, — он поднялся, подошел к буфету, достал новую бутылку. Наполнил их кружки и снова плюхнулся в кресло. — И после всего, что было, у нас с тобой общая внучка, Фин Маклауд. Мы дедушки! — Он недоверчиво свистнул. — Когда ты узнал, что Фионлах твой сын?
