Глаза Людмилы Марковны встретили ее на первой же ступеньке.
На балконе никого не было: предусмотрительная старуха давно услала прочь всегда торчавших при ней приживалок.
— Одна? — недоуменно проговорила она.
— Сейчас приедет… — ответила Леня.
Людмила Марковна кивнула с удовлетворенным видом и больше не разжимала губ.
На дворе послышались колокола; казачок прибежал доложить, что приехал гусарский офицер.
— Проси… — приказала Пентаурова, и на балконе появился Светицкий.
Он подошел к ручке Людмилы Марковны и, звякнув шпорами, поклонился стоявшей у обеденного стола Лене.
— Приехал осведомиться о вашем здоровье… — проговорил он, садясь на указанный ему старухою стул около ее кресла.
— Умен, батюшка… старых уважать надо! — ответила она, не сводя темных глаз своих с лица молодого гусара: оно так все и светилось счастьем. Людмила Марковна кинула взгляд на Леню и увидала тот же отсвет в глазах ее.
— Скоро приезда Степана Владимировича ждете?
— Со дня на день жду… — ответила Пентаурова, и завязался обычный, ничего не значащий разговор. Леня постояла, послушала и прошла в дом.
— Слыхала, заблудился ты вчера на охоте? — молвила старуха.
— Да; вообразите, так это вышло странно…
— Заблудиться не беда, а вот блудить худо! — выразительно сказала Людмила Марковна. — Заблудиться дворянину не в стыд, а наблудить только прохвосту к лицу!
— Совершенно верно! — спокойно согласился Светицкий.
Ответ его и полная убежденность, прозвучавшая в голосе, подкупили Пентаурову.
— Напрасно ко мне не зашел, — не так сурово продолжала она, — рада бы видеть тебя была! Дело есть до тебя: сам назвался, вот и терпи.
— Для вас все и всегда выполню с величайшим удовольствием! — ответил гусар.
— Притвори-ка дверь…
Светицкий встал и тщательно притворил дверь в зал.
— Что говорить сейчас с тобой будем — не хочу, чтоб кто-нибудь знал. Даже Леня! Понял?
Светицкий слегка поклонился.
— Помни же! Умру я скоро.
— Что вы, Людмила Марковна… — начал было обычную фразу Светицкий, но старуха досадливо отмахнулась рукой.
— Не пустословь, не с маленькой говоришь! — резко сказала она. — Ухожу — чувствую; дунет на меня что-нибудь, и отлечу, что лист с дерева осенью. Леня одна как перст останется, а она для меня и сын, и внук, и дочь — все в ней! И болит душа: некому доверить и поручить ее — дрянь все людишки. А тебе верю: молод ты, да в твои года люди честнее бывают! Будь же Лене братом: остереги, помоги ей, коли понадобится!
— Охотно! — воскликнул Светицкий.
— Честно поможешь? И сам худа ей никогда не сделаешь?
— Клянусь вам в том! — гусар перекрестился.
— Смотри: на дуэль тебя вызвать за нее будет некому, но есть Бог! Бойся, если он с тебя за нее ответа потребует!
— Всем святым клянусь, что все выполню, как вы хотите! — горячо сказал Светицкий.
Удовлетворение изобразилось на лице старухи.
— Ну, ну… верю… — совсем мягко сказала она. — Ты хоть и гусар, а душа у тебя чистая!
Дверь отворилась, и появилась с парою книжек в руках Леня.
— Я вам кое-что для чтения принесла, — сказала она, протягивая принесенное Светицкому. — Это «Гамлет» и «Король Лир» Шекспира во французском переводе!
— Ну, ну, займитесь… — сказала Пентаурова. — Тебе, чай, скучно со старухой сидеть?… Погуляйте, покажи, Леня, гостю библиотеку… А ты знай: по воскресеньям и четвергам тебя к обеду жду!
Светицкому захотелось закричать во все горло, перекувырнуться, пройтись колесом через весь дом. Он брякнул шпорами, еще раз поцеловал руку Людмилы Марковны и пошел вместе с Леней в дом.
— Что могла — сделала… — думала, прислушиваясь к их шагам, Пентаурова. — Что выйдет — Богу известно!
Глава XXIII
Часа через три лихая тройка во весь опор уносила счастливого Светицкого из баграмовского дома.
Когда изогнувшиеся в кольцо пристяжки вылетали из ворот, во двор входили двое порядочно запыленных путников с палками в руках. То были Стратилат и Агафон; оба они едва успели отскочить в стороны, и мимо них, что молния, мелькнули вороные кони, коляска и в ней молодой офицер в голубой венгерке.
— Кто такой? — проговорил Агафон, глядя на клубы пыли, в которой разом как бы утонули и коляска и кони.
— Господин Светицкий, Дмитрий Назарович, — отозвался Стратилат, знавший всех в городе, — барин первый сорт!
Куча собак, с громким лаем провожавшая коляску, набросилась на вошедших, и те, отбиваясь от них палками, остановились и стали оглядываться, не зная, к какой из служб идти.
— Вали к дому! — решил Стратилат. — Кто-нибудь да выйдет к нам!
Они направились к подъезду, и на нем действительно показалась горничная девушка.
Стратилат снял свою старую измятую шапчонку и, держа руку наотлет, раскланялся с вышедшей.
— Наше вам-с рязанское! — сказал он, остановившись у нижней ступеньки. — Барышню бы нам повидать требовалось?
— Барышню?! — удивилась горничная. — А на что?
— А уж это мы им доложим, красавица! Вы как, золотая, не из басурманок будете?
— С чего вы взяли: я русская…
— А коли русская, так положение у нас совсем другое, как в сказках сказывается: ты странного человека напои, накорми, спать уложи, а потом уж и спрашивай…
Горничная фыркнула, развязность Стратилата и веселое, задорное лицо ей чрезвычайно понравились.
— Пойдемте, я вас в застольную проведу! — вызвалась она, сбегая вниз. — Я как про вас барышне сказать?…
— Рыцарь, мол, Роланд и оруженосец Альварец.
Горничная захихикала и закрыла лицо рукою.
— Господи, какие вы страсти говорите! — воскликнула она.
Стратилат ткнул ее пальцем в бок и так описал при этом круг глазами, что та взвизгнула в полном восторге.
В застольной толстая стряпка, с которой сейчас же забалагурил веселый Стратилат, налила им в миску щей, отрезала по краюшке хлеба, и проголодавшиеся путники дружно принялись за ужин, а горничная побежала в дом доложить об их приходе.
Через несколько минут она вернулась и сообщила, что барышня велела провести их в девичью.
Рыцарь с оруженосцем покончили со щами и поспешили за своей провожатой. Почти одновременно с ними, из других дверей в девичью вошла Леня.
— Да это вы?! — обрадовавшись, произнесла она. — Здравствуйте! — Она по-товарищески потрясла обоим гостям руку. — А Даша мне сказала, что странники из Святой земли пришли!… Пойдемте ко мне!… — Она хотела идти, но Стратилат кашлянул в руку и деликатно остановил ее.
