На этой ноте Анна покинула сцену. Мадлен слышала, как хлопнула сетчатая дверь. До нее донесся звук удаляющихся шагов подруги по дорожке. Сетчатая дверь стукнула снова.
— Мадлен, что случилось? — Фрау Фишер испугалась, увидев, что ее постоялица лежит на полу.
— Все, — ответила девушка и подобрала миниатюрный браслет, сделанный для Оливии.
Да, именно так. Рухнуло все на свете.
Не прошло и часа после визита Анны, как Мадлен услышала, что зазвонил телефон. Девушка свернулась в коконе одеял на сбившейся постели в комнате с опущенными шторами и подсчитывала, сколько времени в Нью-Йорке. И до того как фрау Фишер позвала ее вниз, она поняла, что звонил Уатт. Наступил понедельник — он так и обещал.
Прежде чем спуститься, Мадлен проглотила таблетку аспирина, надеясь, что лекарство уймет нестерпимую головную боль. Избавиться бы от всего! Ну что ж, через несколько минут настанет желанное избавление.
— Мадлен, дорогая, — раздалось в трубке. — Как прошел уик-энд?
— Э-э… нормально. — Она продумывала, как сказать то, что требовалось.
— Хорошо. Запиши номер моего рейса — «Эр Франс», 534. Оказывается, я прилетаю в Париж всего через час после тебя. Ты можешь подождать меня в Орли. Я возьму такси, и мы вместе поедем в «Ритц».
— Уатт, я не смогу приехать в Париж, — как можно мягче ответила девушка.
— Что? Почему?
— Потому что не могу. Не хочу тебя больше видеть.
На другом конце провода воцарилось молчание.
— В чем дело, дорогая?
— В нас. Во всем, — увильнула от ответа Мадлен и прокашлялась. — Я много думала о нас. Ничего не выходит. Меня гнетет чувство вины. — Мадлен помолчала. Она задыхалась и хватала воздух ртом. — О, Уатт, ты знаешь, как я тебя ценю. Но я не могу приехать в Париж… не могу выйти за тебя замуж. Анна и Хэдли нам этого не простят. Ты с ними рассоришься навек. Я не могу этого допустить.
— Ничего подобного, дорогая. Доверься мне. После первого потрясения все войдет в свою колею. В конце концов, они же взрослые люди. Мы должны думать о нас.
— Я думаю, — печально отозвалась Мадлен. Ей нестерпимо хотелось рассказать про Анну. Тогда бы Уатт понял. Но она не могла. — Я не выйду за тебя замуж. Нам нельзя больше видеться.
— О, Мадлен! Приезжай в Париж. Мы все обговорим. Нельзя так сразу порвать. Я тебя люблю.
— Уатт, если я приеду в Париж, будет еще тяжелее, чем сейчас. Поверь, мне тоже нелегко. Постарайся понять.
— Понять? Что? После всего, что между нами было, ты вдруг почувствовала себя слишком виноватой перед моими детьми, чтобы продолжать отношения? Мы это уже обсуждали. Мадлен, приезжай в Париж. Мы обсудим все лично.
— Нет. Я не могу.
— О'кей. — Уатт начинал злиться. — Все дело в том, что ты меня не любишь. Признайся, я угадал?
Мадлен не отвечала. Она ненавидела себя, ненавидела его. Но больше всего ненавидела эту минуту.
— Что ж… возможно.
— Дорогая… — Теперь Макнил умолял. — Пожалуйста… Все слишком серьезно, чтобы оборвать по телефону. Я тебе не позволю. Я должен тебя увидеть.
— Нет. Мы больше не можем видеться. — Чтобы набраться решимости, Мадлен вспомнила ненависть на лице Анны. — Я уезжаю с друзьями на итальянскую Ривьеру.
— Да? Тут что-то кроется. — В его голосе зазвучало возмущение. — У тебя есть другой? Из института? Твой ровесник? Скажи правду!
— Нет. У меня никого нет. Ах, Уатт, извини. Я так тебе благодарна. Ты был такой замечательный.
— Удели мне минутку.
— Ничего не могу с собой поделать — я тебя не люблю. — Слова выходили какие-то неестественные. Если бы было больше времени, чтобы подготовиться и все отрепетировать.
— Значит, человек вдвое старше тебе не подходит? — насмешливо хмыкнул Макнил.
— Нет, ты прекрасно знаешь, возраст тут ни при чем. Дело в твоей семье. Мне не следовало во все в это влезать.
— Судя по всему, мне тоже. Жаль, что ты так считаешь. В последние месяцы я был счастливее, чем за многие годы. Думаю, что и ты тоже.
— Я была счастлива… Прости меня, Уатт. У нас нет будущего.
— У нас было будущее. Неужели ты не поверила, что я собирался развестись с Элизабет? Из-за этого распсиховалась?
— Нет, Уатт. Не хочу делать тебе больно. Мы можем остаться друзьями?
— Не можем, — просто ответил Макнил. — В создавшейся ситуации ты меня поймешь, если я прекращу оплачивать твое образование.
— Но это заем, — запротестовала Мадлен. — Я возвращу тебе все до цента.
— Сомневаюсь. Ты слишком привыкла к тому, что тебя содержат, так что вряд ли сумеешь сделать карьеру. — Его тон стал ледяным. — По крайней мере карьеру ювелира-дизайнера.
— Это ложь! Ты говоришь чудовищные вещи!
— Я другого мнения. Каким же я был глупцом! — Уатт повесил трубку. Голос в мембране умолк, слышался только шорох помех.
Мадлен медленно повесила трубку и, будто в трансе, отправилась к себе в комнату. В коридор выскочила младшая дочка Фишеров.
— Мадлен! Пойдем, посмотришь мою новую игру.
Девушка покачала головой:
— Нет, Урсула, я сейчас не могу играть. Мне надо отдохнуть. Я плохо себя чувствую. — Она даже не сообразила, что говорила по-английски.
Урсула проводила ее взглядом до двери. Девочка не поняла, что она сказала. Но почувствовала, что с этой симпатичной американкой случилось что-то очень нехорошее.
Глава 12
Шеренгу домов на северной стороне Девяносто девятой улицы между Бродвеем и Вест-Энд-авеню украшали наружные ящики для цветов с петуньями и английским папоротником. В отверстиях в тротуаре задыхались, пытаясь выжить, тщедушные, только что посаженные тополя. От поползновений собак их оберегала проволочная сетка. Всякая мелкота разъезжалась по соседним улицам. То, что недавно было обветшалыми, сдаваемыми в аренду домами, переделывалось в просторные, роскошные жилища для одной семьи.
Южная сторона, наоборот, все еще ждала мановения волшебной палочки. И оставалась теми трущобами, которые благополучно изжила противоположная сторона. Мадлен сверилась с вырванным из «Нью-Йорк таймс» объявлением об аренде — номер триста восемьдесят. Как она и опасалась, четные номера находились на южной стороне улицы.
Девушка прошла мимо сидевших на ступенях гаитян — включенный на полную мощность транзистор извергал оглушающие звуки национальной музыки. Она никак не могла поверить, что снова оказалась в Нью-Йорке. И хотя раньше любила этот город, возвращение в него было вызвано скорее экономическими соображениями: так не хотела тратиться на авиабилет до Калифорнии, а мысль о возвращении в Колорадо казалась невыносимой.
