Ну и дерьмо! Джек проверил батарейки в дрели и взял в руки стамеску.
Его мать очень рассердилась.
— Не надо было этого делать, Джек! Йен ведь начал.
— Да ладно, мам. Он копался бы целую вечность, а Хол-ли хотела вымыть голову.
— Холли могла вымыть голову и в холодной воде. Что она и сделала сегодня утром.
Они снова собрались перед домом на коктейли. Все женщины явно чувствовали себя чистыми и счастливыми, воспользовавшись огромным — и до этого момента небывалым — количеством горячей воды. Его мать наслаждалась вместе со всеми, пока не услышала, как Йен напряженным тоном выясняет, кто позволил Джеку повесить дверь.
— Неужели ты не понимаешь? — продолжала она. — Для него это было важно. Он хотел сам наладить сауну.
— Джек, остановись и подумай. Мы ведь у них в гостях.
Остановись и подумай. Как будто он снова ребенок. Все велят ему остановиться и подумать, особенно его отец. Его осторожный, педантичный отец. Его отец промерил бы полы. Сложенного полотенца было бы для него недостаточно.
На ядерной подводной лодке нельзя затыкать дыры старыми полотенцами, Джек был готов это признать. Но почему все должно делаться по стандартам подводной лодки? Почему иногда не сделать по-другому?
Глава 8
Гвен рассердилась на сына. Эми это показалось интересным.
Очевидно, Йен запланировал что-то сделать в сауне, но он копался бы до бесконечности, поэтому Джек взял и закончил за него.
Эми понимала, почему Гвен это не понравилось… хотя сама она пришла в восторг. В прошлом году на Рождество Йен все время заставлял остальных себя ждать. Он не был по природе человеком медлительным. Если он делал что-то один или вместе с кем-то, то действовал быстро и решительно, но если семейство целиком пыталось куда-то отправиться, Йен всегда заканчивал какую-то важную работу и всем приходилось его ждать. Его поведение казалось чем-то вроде манипулирования людьми. Эми это раздражало, а Феба, вероятно, переживала еще больше.
Поэтому она была рада, что кто-то не позволил Йену так обращаться с собой.
День был прекрасный, вероятно, лучший с тех пор, как она начала ездить на озеро. На семейных собраниях Эми обычно сидела молча, никогда не зная заранее, чего от нее ждут, какие обязанности она должна будет выполнять.
Эми ужасно не любила этого. Она привыкла, чтобы день был четко спланирован: выступление, полет, время перед выступлением, разминка и все остальное. День без распорядка, без расписания, вероятно, стал бы расслабляющей переменой — она знала, что нормальный человек так и посчитал бы, — но сладить с собой не могла.
Когда они с Холли, направляясь в это утро на завтрак, подошли к главному дому, то увидели прикрепленный к стене большой лист бумаги, на котором значилось расписание на день. Обязанности были поделены, отведено время на развлечения — все четко расписано.
— Всю свою взрослую жизнь мама была женой военно-морского офицера, — объяснила Холли. — Она верит в порядок.
— Не оправдывайся передо мной. — Эми нравилось знать, что она должна делать. — Нет людей, более привычных к строгому расписанию, чем фигуристы. Мы ничего не можем пускать на самотек.
Она искала свое имя в списке обязанностей. Подмести крылечки, вымыть посуду после ленча, накрыть стол к ужину — все это она вполне могла сделать, не задавая миллион вопросов.
Целый день они с Холли не расставались, как две девчонки, первый раз приехавшие в лагерь. Они плавали, играли с детьми в карты, проехались на велосипедах по одной из просек посмотреть, не поспела ли малина. Холли была ее подругой, ее соседкой с верхнего яруса, в чем-то даже, возможно, большим чужаком, чем она, человеком, еще более далеким от обычной жизни.
После ленча Джайлс спустил на воду свою деревянную лодку, которую он так прекрасно отремонтировал, и повез детей кататься. Эми поплыла рядом с лодкой, и, когда ее мышцы разогрелись и расслабились, когда она почувствовала силу в ногах и спине, она вновь обрела себя. Вода была удивительно ласковой. Эми открывала глаза и видела, как веер алмазных брызг летит из-под ее поднимающейся руки. Она слышала ритмичные всплески и повороты весел Джайлса.
Когда Эми жила со своей семьей, ей не удавалось как следует поупражняться. Она все время стояла у посудомоечной машины.
— Ты можешь догрести до того берега? — попросила она Джайлса. — Я хочу посмотреть, сумею ли доплыть.
— Ну конечно, — ответил он. Джайлс был только счастлив побыть в своей лодке.
Озеро в ширину было около полумили, и она с легкостью совершила заплыв туда и обратно. Через некоторое время к мосткам спустился Джек и тихо поманил Гвен, Холли, Фебу и ее.
— Сауна готова. Вы четверо идете первыми, пока дети не добрались до горячей воды.
Эми даже не поняла, о чем он говорит, но оказалось, что маленькое сооружение рядом с бревенчатым домом, которое ее семья использовала как дровяной сарай, когда-то было сауной. Гвен привела его в порядок, а Джек вернул к жизни.
Там было восхитительно тепло, резервуар полон горячей воды. Они лежали на скамьях, пока не порозовела кожа и не выступил пот. Тогда они стали ведрами лить друг на друга воду. Обычно горячая вода на озере была только для мытья посуды, а тепло и чистота были роскошью. Эми вымыла всем головы, с удовольствием чувствуя, как все женщины расслабляются под ее пальцами. Даже ее сестра позволила себе отдохнуть.
— Я думала, что на озере не может быть лучше, чем уже есть, — вздохнула Феба. — Оказывается, может. Не могу поверить, что все это время сауна была рядом, а мы никогда ею не пользовались.
— Я знала, что Джек сойдет с ума, если ему нечего будет делать, — сказала Гвен. Она говорила спокойно, но явно была довольна. — Хотя мы можем придумать и что-нибудь еще. Прошел всего один день, а он уже столько сделал.
Пока они ужинали, за окном сгустились тучи. Эми задержалась за столом с отцом и Гвен. Той не терпелось задать Эми вопросы, которые ей всегда задавали: как она начала кататься, какая у нее жизнь, чем заполнен день, что она будет делать, когда не сможет больше выступать, и последний, на который просто не было ответа, — что такое быть знаменитостью? Обычно она всегда отвечала на эти вопросы одинаково, но сейчас заметила, что подробно рассказывает о роли отца в ее карьере, как он с самого начала вывел ее на правильный путь, как много музыки он до сих пор для нее подбирает. Кое-что он даже передавал Томми и Генри. Это была огромная помощь. Теперь все трое сами ставили свои номера. Они не хотели зависеть от творчества других людей (многие фигуристы ждали, пока у их тренеров и хореографов появятся хорошие идеи), и поиск музыкального сопровождения отнимал много времени, поэтому помощь Хэла была бесценной. Теперь он, как любой профессиональный хореограф, знал, что нужно фигуристу в музыкальном фрагменте. Он отмахнулся, не принимая похвал.
