За завтраком она не смогла есть, хотя кофе мог бы немного взбодрить ее. Мадам Дюбонне, переполненная материнскими чувствами, суетилась вокруг нее, как наседка. Она без устали повторяла, что эта коллекция совсем измотала Рени, но теперь все самое худшее позади, и мадемуазель сможет отдохнуть. Рени понимала, что опаздывает, но не могла отказаться от поисков кольца Леона, — она плохо помнила, в какое укромное место спрятала его — и в конце концов вынуждена была пойти без него.
Она влетела в салон, и тут же столкнулась с негодующей мадам Ламартин. Она специально договорилась с одной из клиенток, которая хотела посмотреть «Весну» на манекенщице и заказать им копию этого платья, а Рени почему-то опоздала.
— Все вы, девчонки, одинаковы! — обвиняюще сказала она. — Шляетесь всю ночь по городу со своими кавалерами, так что утром не успеваете на работу!
Рени уже понимала быструю французскую речь, и ответила ей на том же языке.
— Я должна увидеть месье Леона, прежде чем приступлю к работе.
— А это невозможно, — торжествующе сказала мадам Ламартин. Она всегда считала, что Леон слишком балует Рени, ведь она всего лишь одна из многих манекенщиц, и была рада, что представился случай поставить Рени на место. — У месье Леона есть дела поважнее, чем выслушивать твои пустяковые жалобы. Ты ведь хочешь пожаловаться ему, так? Он улетел в Милан посмотреть шелка, которые ему предлагает синьор Монтесори. Mon Dieu![38]— Она заметила мертвенно-бледное лицо Рени и темные круги под ее глазами, свидетельствовавшие о бессонной ночи. — Тебе нельзя сейчас показываться перед клиенткой. Иди в комнату отдыха и отдохни час-другой, и может, к полудню ты придешь в себя. А «Весну» наденет Луиза — по крайней мере, остается надеяться только на это. А о твоем поведении я доложу месье Леону, когда он вернется. Можешь не сомневаться.
Довольная тем, что удалось избежать критических взглядов сослуживиц, Рени поднялась в комнату отдыха. Это был один из подарков Леона своим работницам, и они по достоинству оценили его. Эта узкая длинная комната находилась в дальнем конце здания, и здесь было относительно спокойно. В ней стояли кресло, кушетка и была раковина, так что любая из девушек могла здесь отдохнуть, если чувствовала себя нехорошо. Рени обессиленно опустилась на кушетку. Она уже настроилась встретиться сегодня лицом к лицу с Леоном и выложить ему все, что она узнала, но новость о его отсутствии обескуражила ее. Теперь ей надо снова обдумать свои следующие шаги. Мысль о том, что ей придется продолжать работать манекенщицей, была невыносимой. Может, лучше уехать домой немедленно, не дожидаясь возвращения Леона? Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошла Джанин.
— Сегодня не так много работы, так что я смогла улизнуть, — сказала она, с тревогой глядя на побелевшее лицо Рени. — Голубушка, что стряслось? Что-то случилось, я вижу.
Рени устало провела рукой по лбу.
— Да, Джани, случилось. Я не знаю, что мне делать.
И она рассказала Джанин о предложении Леона. Та в ужасе смотрела на нее своими карими глазами.
— Но ты не согласилась? — выдохнула она. — Никогда не слышала ничего более нелепого. И опасного. Как же! Он на всю оставшуюся жизнь приберет тебя к рукам! Тебе волей-неволей придется работать на него, может даже бесплатно.
Рени слабо улыбнулась. Поистине, Джанин очень практичная! Ей самой и в голову не пришло подумать о финансовых аспектах их отношений.
— Нет, Джани, я не собираюсь принимать это предложение, — заверила она ее, — но это еще не все.
Она вкратце рассказала Джанин о разоблачениях мадам Арно, и та присвистнула.
— Итак, великолепная Туанет все еще с нами! — заметила она. — Неудивительно, что мы считали ее мертвой, ведь все говорили о ней в прошедшем времени. Но почему… — она замолчала и вопросительно посмотрела на Рени.
— Вот именно — почему? — кивнула Рени. — Почему? И еще раз — почему? Почему он так выделил меня? Почему он хочет удержать меня? Что значит для него Туанет? Правда ли, что она его жена? Если так, то почему он скрывает это? Вся эта история — большой вопросительный знак. Ничего не понять.
— И ты думаешь, он объяснит тебе что-нибудь? — Джанин хитро смотрела на нее. — Возможно и объяснит, но подозреваю, что это будет неправдой. Уж он-то выдумает какую-нибудь сказку, а ты без ума от него и поверишь в нее, и позволишь ему обвести себя вокруг пальца. Нет, у меня есть идея получше.
— Какая?
— Мы пойдем и встретимся с мадемуазель Морель. Можешь не сомневаться — она расскажет нам правду.
Это предложение просто поразило Рени. Она не воспринимала Антуанетту как живого человека, которого можно навестить; она все еще была для нее призрачной.
— Но мы не знаем номера дома.
— Я найду в городском справочнике.
— Нет, Джани, я не могу. Это будет выглядеть так, будто я шпионю за ним.
— Ну, не надо быть такой щепетильной. Разве он не пытался ввести тебя в заблуждение? Ты идешь на это только потому, что хочешь понять, что же он замыслил. Тут пахнет двоеженством.
При этих словах Рени содрогнулась.
— Нет! Ему бы и в голову не пришло такое!
Но что же тогда ему нужно? Его мотивы оставались загадкой.
— Мы скажем мадам Ламартин, что ты заболела и что я провожу тебя домой, — говорила Джанин, — а сами поедем на Рю де Жарден. У меня куча времени, я понадоблюсь здесь только днем.
Рени все еще колебалась, но в конце концов поддалась уговорам Джанин. Она сгорала от желания увидеть живую Антуанетту.
В метро было прохладнее, чем на улице, но когда они выбрались наружу, знойный воздух обжег их. Рени, усталая после бессонной ночи, тащилась вслед за Джанин в поисках Рю де Жарден. Они внимательно изучили карту, висевшую у станции метро, но все же им пришлось изрядно поплутать. Наконец они нашли ее. Это была небольшая улица, заканчивавшаяся тупиком, по обеим сторонам ее в тени платанов располагались дома с террасами, каждый из которых выходил в собственный садик, мощенный булыжником и украшенный яркими цветочными клумбами. Ярко раскрашенные ставни окон были открыты, почти каждое окно было защищено от солнца полосатым тентом. Эти дома, несмотря на свой почтенный возраст, хорошо сохранились и выглядели очень дорогими.
— Вот номер 14, — сказала Джанин.
Номер 14 оказался в самом конце улицы. Здесь не было ни тентов от солнца, ни цветочных клумб, и несмотря на жару все окна были закрыты, а тюлевые занавески задернуты.
— Их, наверное, нет дома, — с облегчением воскликнула Рени.
Джанин бегом поднялась по лестнице, ведущей к наружной двери, и нажала на кнопку звонка. Они услышали, как в доме раздался его резкий призывный звон, но ответа не последовало.
— Пошли отсюда, — беспокойно уговаривала Рени. — В доме никого нет.
