— Разве не просто для того, чтобы прокатиться в тоннеле до Лондона? — Шейла удивленно посмотрела на Алена.
Алекс и Синди расхохотались.
— Вот это маскировка, Ален! Никогда бы не подумала, что ты можешь так заморочить голову красивой женщине!
— Но я старался ей понравиться. — Ален пожал плечами.
— Ага, так сильно старался, что даже не сумел узнать ее имя.
— Вы ошибаетесь. Я узнал ее имя. Она мне назвала его на прощание.
Синди ухмыльнулась.
— Конечно, вымышленное.
— Не думаю. Это ее настоящее имя, уверен. — Он медленно повернул голову к Шейле. — Ее зовут Женщина-тайна. Это правда. А сейчас отдайте мне бумагу, которая наверняка при вас.
Шейла кивнула и открыла сумочку. Она протянула конверт, Ален взял его и разорвал на мелкие кусочки, не открывая письмо и не читая его.
— Инцидент исчерпан, — заявил он присутствующим.
Шейла застегнула сумочку и сказала:
— Я рада. — Повернулась и пошла к двери.
Она сбежала по ступенькам вниз, быстрым шагом пересекла двор и подошла к машине. Она села в свой «форд», чувствуя, как ее тело начинает мелко дрожать. Но эта дрожь, понимала она, не от страха потерять Сокола Эдвина. Она дрожала сейчас от страха найти то, что она, сама того не подозревая, искала всю жизнь.
Наконец Шейла повернула ключ зажигания и отъехала от дома Ригби.
Питер ожидал ее возле ворот.
— Ну и как? Туго пришлось?
Шейла вышла из машины, он оценивающе причмокнул.
— Я думаю, против такой красотки никто не посмеет и слова сказать. Моя жена всегда говорила, что хороший костюм делает* женщину такой же независимой, как и счет в банке.
Шейла улыбнулась.
— Все обошлось.
— Видишь, Шейла, какой я мудрый.
Она снова кивнула, у нее не было сил говорить.
— Поставь машину, пожалуйста, а я пойду переоденусь. Сокол Эдвин меня уже заждался.
— Как всегда, — согласился Питер.
— Но я почти не опаздываю к нему.
— Я о другом. Он тебя ждет всегда.
— Ах вот ты о чем.
Шейла направилась к дому. Сейчас она хотела одного — упасть в кресло, в котором сидела перед поездкой к Ригби, и подумать, что произошло.
Может, позвонить Норме? Рассказать? Услышать, что она скажет? Но… разве Норма ей уже не сказала, что Шейла готова к переменам в личной жизни?
Шейла чувствовала, как начинает гореть кровь, она уже обжигает щеки. И Жерар Бертье — он ведь тоже говорил что-то о том человеке, о мужчине, которого ей в своих когтях принесет сокол.
Она засмеялась и упала в глубокое мягкое кресло. Шейла огляделась. Прежняя комната показалась другой, более просторной и светлой. Не плохо было бы, подумала она, переставить старую дядину мебель. Например, шкаф с книгами передвинуть к дальней стене, а на его место…
Она не успела додумать, оглушенная резким гудком машины.
— Кто там еще? — недовольным тоном проговорила она.
Но ее сердце тотчас ответило ей.
Это он.
Шейла не видела, что Ален Ригби едет за ней следом. Но она чувствовала. Она знала точно, что он боится ее потерять.
Знала она это и сейчас. Радовалась ли она такому открытию? Тому, что есть человек, который боится ее потерять? До сих пор она была той, которая всегда боялась кого-то потерять. Не потому ли она и теряла? Всех, одного за другим?
Шейла уже слышала, как по ступенькам поднимается Ален Ригби.
Она повернулась лицом к двери, чувствуя сильное напряжение во всем теле. Сейчас ей предстоит, знала она, дать ответ себе и ему не менее трудный, чем пришлось бы давать в суде, если бы до него дошло дело.
Шейла не закрыла за собой дверь, и Ален, дойдя до порога, остановился. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Шейла взглянула на него, увидела ветровку, которая по-прежнему была у него в руках, и захохотала.
Она смеялась и чувствовала, как облегчение снисходит на нее, как будто простая, знакомая вещь составляла сущность явившегося к ней мужчины. И ей будет легко говорить с ним.
— Я кажусь вам смешным? — спросил Ален, все еще не переступая порога. — Простите, Шейла, но я хотел убедиться, что вы никуда не пропали. Снова, — подчеркнул он, словно обвиняя ее в том, что тогда она пропала и тем самым огорчила его. Он энергично прошагал от открытой двери до ее кресла. — Я не хочу вас больше терять.
— Но я…
— Вы назвали меня человеком, который поступает нелогично. Я стараюсь…
Она засмеялась и покачала головой.
— Хорошо. Я вас прощаю. Но я смеюсь не над вашей нелогичностью. Я смеюсь… — Она снова захохотала. — Вы никак не расстанетесь, — Шейла кивнула на ветровку у него в руках, — со своей ветровкой.
Он озадаченно посмотрел на куртку, потом скомкал ее и бросил в открытое окно.
— Больше во мне ничего смешного нет?
Она потрясенно молчала.
Ален улыбнулся.
— Шейла, я так хочу, чтобы вам все во мне нравилось.
Она почувствовала, как ее щеки пылают.
— Но… почему?
— Я об этом расскажу вам после…
— Но я все-таки хочу узнать…
— Я открыт для вас, — заявил Ален Ригби.
— Мой Сокол Эдвин не… разорил вас?
Ален усмехнулся.
— Вы хотите узнать, застрахован ли был мой петушок? Конечно, Шейла. Я получу за него сполна.
— Значит, — она улыбнулась, — в таком случае, вы можете полюбить моего Сокола Эдвина?
— Да, и так же сильно, как любите его вы.
Она засмеялась.
— Откуда вы знаете?
— Я чувствую тех людей, которые любят птиц так же сильно, как я. А это значит… — Ален многозначительно посмотрел на Шейлу, — они так же сильно могут полюбить друг друга.
— Вы… слишком торопитесь, — пробормотала Шейла, чувствуя, как жар охватывает все тело.
— Я просто наверстываю упущенное время.
Эпилог
Был теплый день глубокой осени, когда из самой большой церкви городка Фортуна вышла пара. Молодые, а это были Ален Ригби и Шейла Ньюбери, стоили друг друга — высокая стройная женщина со светлыми волосами и подтянутый мужчина, выше ее на голову.
— У них будут очень рослые дочери, — шептал Жерар Бертье на ушко Норме Родд и смеялся.
— Я думаю, что и сыновья не подкачают, — ответила она французу, который очаровал ее с первой минуты знакомства.
