Но Дорнье знал, как остановить Арсени. В один прекрасный момент он вызвал учителя и сказал: «Если из уст Анны-Франсуазы я услышу хотя бы одну ложь, одно искажение истории, одну байку о ваших, Арсени, героических похождениях в чужих землях, я прикажу вас закопать по горло в землю, намажу вашу голову свежей куриной кровью и выпущу псов. Понятно?» — «Понятно», — ответил Арсени и старательно говорил Анне только правду, рассказывая басни лишь доверчивым служанкам.
В общем и целом с учителями Анне повезло. Она не сознавала этого, но благодарить ей стоило в первую очередь заботливого и умного Дорнье, ставшего для Анны отцом в гораздо большей степени, нежели герцог.
Тем не менее один момент в воспитании девочки управляющий всё-таки упустил. Находясь постоянно в замкнутой среде, Анна-Франсуаза с приходом полового созревания так или иначе должна была влюбиться, а точнее, найти себе партнёра. В принципе кандидатов на это место хватало — в основном детей слуг и юных пажей, которые начали регулярно влюбляться в девушку примерно с того момента, когда ей стукнуло тринадцать лет. Анна-Франсуаза никому сердечной взаимностью не отвечала, а вот воспользоваться мужским желанием с определённого момента уже не чуралась. Нельзя сказать, что это не имело последствий.
Глава 4
СТЕЗЯ ПОЗНАНИЯ
Девственности Анна-Франсуаза лишилась сама — при помощи подсвечника. Ввиду отсутствия профильного образования она не очень понимала внутреннее строение половых органов и знала только, что с какого-то момента прикосновение к ним начало доставлять ей удовольствие. Когда руки уже не хватало (тем более целиком ладонь туда не помещалась), в дело пошли предметы достаточно длинные и узкие. Подсвечник с овальным декоративным выступом сбоку оказался очень удобным инструментом — и сразу же был использован для самоудовлетворения. Когда пошла кровь, Анна-Франсуаза испугалась и, сжав зубы и отбросив стыд, отправилась к доктору Жарне. Тот хмыкнул и объяснил ей, что к этому разделу анатомии он не планировал переходить ещё как минимум года два-три, но раз уж такое дело, он ей всё расскажет, — и рассказал. Анна успокоилась.
Возможно, Жарне сделал ошибку. Стоило припугнуть девушку, а Жарне своим грамотным и аккуратным объяснением привёл в действие внутренний механизм: нет ничего страшного, всё можно. Анна-Франсуаза перешла к регулярным самоудовлетворениям (к слову, Жарне порекомендовал ей если и заниматься когда-либо подобными вещами, то хотя бы мыть предварительно предмет страсти), а затем, когда ей стукнуло тринадцать с половиной лет, пришла к выводу, что нужно найти мужчину.
Таковых хватало. Она ещё была костлявым подростком, но уже начинала превращаться в женщину, смотря под каким углом поглядеть. Те пажи, что смотрели под правильным, приходили в восторг и тихонько онанировали в отхожих местах, мечтая о герцогской дочке. Анна-Франсуаза могла позволить себе выбор и была в этом вопросе на удивление скрупулёзна. Её миновали тяготы первой подростковой влюблённости — по крайней мере, в то время. Любовь пришла к ней значительно позже и привела к весьма сомнительным последствиям — но не будем забегать вперёд.
Молодым человеком, удостоившимся первого поцелуя Анны-Франсуазы де Жюсси, стал паж по имени Анри Сар. Конечно, он был красавцем. Высоким, статным, в свои шестнадцать лет уже неоднократно познавшим радости женского тела, с крепкими мускулами и мужественным квадратным подбородком. Про то, что «Анри стоит попробовать», Анна-Франсуаза услышала от служанок и тут же приняла решение воспользоваться этой информацией. Соблазнить молодого пажа ничего не стоило. Самая близкая, личная служанка молодой аристократки, итальянка по имени Джованна Росси, отправилась к Анри и тайно сообщила тому, что Анна ждёт его для обсуждения одного важного дела. При этом явиться он должен был тайно ото всех. Объяснять что-то дважды не потребовалось: в ту же ночь Анри тайно провели в опочивальню Анны, где он и продемонстрировал свои мужские качества, при этом мастерски избежав опасности обрюхатить герцогскую дочку. Благо в этом деле Анри был мастером.
Анне понравилось. Анри пришёл ещё раз — но второй раз почему-то вызвал у неё скуку. Ей хотелось нового, неизведанного. «Неужели это так однообразно?» — спрашивала она у Джованны. Та отвечала: «Ну, в общем, да, есть несколько позиций — на мужчине, под мужчиной, перед мужчиной». — «А почему Анри мне показал только одну?» — «Видимо, ему так удобно, а вы не жаловались».
Анри был вызван в третий раз.
Правда, у самого любовника к тому времени возникла духовная проблема. Ему не очень хотелось Анну-Франсуазу. Та, которая не так давно была вожделенным запретным плодом, всё-таки оставалась в большей мере костлявым и неумелым подростком, и по прошествии эйфории (о, я сплю с герцогской дочкой!) Анри начал несколько тяготиться. Ему гораздо больше нравились девушки чуть постарше его, со сформировавшейся грудью и ягодицами, игривые, умеющие творить в постели удивительные вещи. Учить же Анну-Франсуазу премудростям любви он не то чтобы очень хотел, да и не чувствовал в этом особой необходимости.
Каково же было его удивление, когда Анна сама потребовала от него применить фантазию. «Служанки, — сказала он, — объяснили мне, что можно так, так и эдак — а ты что-то не слишком стараешься». Анри, понимающий, что навлекать на себя хозяйский гнев — дело опасное, постарался на славу и даже сам получил удовольствие. Анна оказалась легко обучаемой, ловкой и гибкой, что в какой-то мере компенсировало её ещё формирующееся тело.
Они были любовниками в течение пяти месяцев. Анне исполнилось четырнадцать. Встречались они не то чтобы слишком часто — всё-таки приходилось скрываться от значительного количества людей. Анна не знала, есть ли среди её служанок шпионки отца или Дорнье, и потому они с Джованной старались, чтобы о встречах девушки с пажом вообще никто не знал. Правда, слухи всё равно начали распространяться по дворцу, и Джованна посоветовала Анне-Франсуазе хотя бы на время отказаться от любовных утех. Анна была не против. В первую очередь потому, что ей к тому времени Анри наскучил окончательно. Рутиной стали и те разнообразности, которыми он владел, — хотелось чего-то нового, неизведанного. И Анне пришла в голову здравая мысль: а нет ли в обширной отцовской библиотеке чего-либо такого, запретного.
В библиотеке она всегда проводила много времени. Воспитатели привили ей любовь к чтению — и с самых ранних лет Анна-Франсуаза с упоением копалась в пыльных томах, выискивая интересные книги. Но только теперь ей пришло в голову, что она всегда интересовалась только определёнными полками, не пытаясь добраться, например, до самых верхних или забраться в политическую часть библиотеки, полную скучнейших трактатов и исследований. Вполне возможно, предположила Анна-Франсуаза, там можно найти и кое-что поинтереснее.
Был и ещё один потенциальный источник книг скабрезного толка — кабинет герцога. Он примыкал к библиотеке, и в детстве Анна часто перебегала из царства книг прямо на отцовские колени, мешая тому работать. Герцог сердился и нередко гнал её прочь, но порой она ловила редкие моменты, когда он находился в благодушном настроении, и тогда она проводила в кабинете достаточно времени, чтобы изучить обстановку последнего.
