– Бродский Михаил Юрьевич, Казахстан. Нам надо поговорить.
«Вот тебе и знак – мало того что Бродский, так еще и Михаил Юрьевич, как Лермонтов, а Казахстан тут при чем?» – подумал Кузниц и наконец спросил:
– О чем поговорить?
– Есть тема, – многозначительно помолчав, ответил Бродский. Кузниц тоже решил многозначительно помолчать, и они молча стали разглядывать друг друга.
Бродского Кузниц сразу мысленно назвал «мелкий бес» – правильные, но мелкие черты лица, низкорослый, маленькие ручки, находящиеся в беспрерывном движении – то в карманы засунет, то потрет одна о другую, маленькие ноги в лакированных туфлях – он все время притопывал то одной, то другой ножкой. В общем, сразу не понравился ему этот Бродский, и он спросил неприветливо:
– А что за тема? Вы не могли бы поконкретней?
– Аб… – ответил Бродский, и вдруг глаза его расширились, он страшно побледнел и махнул рукой куда-то за спину Кузница.
Кузниц обернулся и увидел, как огромное цельное стекло выходившего на Босфор окна у него за спиной вдруг покрылось мелкими трещинами и рухнуло, как ему показалось, в неожиданно наступившей абсолютной тишине. Тут же раздался гулкий удар грома, потом второй и третий, пол под ногами содрогнулся, и в комнату влетели тысячи осколков.
Каким-то чудом ни один осколок не попал в Кузница, но стоявший перед ним Бродский схватился обеими руками за шею, согнулся и упал на пол ему под ноги. Вокруг поднялся крик, люди метались по комнате, налетая на Кузница, но он не двигался с места, в оцепенении наблюдая, как вокруг лежащего на полу Бродского натекает темно-красная лужа.
Вдруг кто-то грубо отпихнул его в сторону, и он узнал турецкого спецназовца, охранявшего Центр. Тот упал на колени возле Бродского, отнял его руки от шеи, поднял одной рукой его голову, а другой нащупал и зажал пальцем артерию на шее.
– Ambulance! – крикнул он Кузницу. – Tell Vuslat to call the ambulance![68]
От толчка спецназовца Кузниц очнулся и на дрожащих ногах стал пробираться в кабинет Вуслат, расталкивая выбежавших в коридор участников семинара и сотрудников Центра. Протолкнувшись наконец в кабинет, он крикнул:
– Call the ambulance!
Ему ответил Ариель, которого он почему-то никак не ожидал увидеть здесь, в кабинете:
– Успокойся, уже вызвали.
Они с Хосе сидели на стульях возле стола Вуслат, которая быстро говорила с кем-то по телефону по-турецки. У Хосе одна рука была обмотана платком.
– Задело? – спросил его Кузниц.
– Ерунда, – ответил Хосе и поморщился.
– А что это было? Теракт?
– Скорее всего, – сказал Ариель, – Вуслат сейчас выясняет. А грохнуло вон там, – он показал в окно на противоположный берег залива Золотой Рог, где поднимались два столба черного дыма, – где-то в Бей-Оглу, около нашей гостиницы.
– Ага, – Кузниц еще плохо воспринимал происходящее, но военная выучка сказалась и он предложил, – пошли к участникам, посмотрим, может, ранен кто и помощь нужна.
– Там спецназ, – заметил Хосе, – они свое дело знают.
Но Кузниц все же вышел в коридор. В коридоре все еще была сутолока – все возбужденно говорили, не слушая друг друга, и в толпе участников действительно находилось уже несколько бойцов турецкого спецназа, охранявшего Центр. Они подходили к людям, расспрашивая их о самочувствии. Нескольких, очевидно, раненых осколками, поддерживая под руки, уводили в комнату переговоров, где, как знал Кузниц, было несколько диванов. Туда уже спешил Сумэн с переброшенными через плечо полотенцами и кувшином воды. Кузниц заметил того спецназовца, который помогал Бродскому, подошел к нему и поинтересовался:
– Как там раненый?
– Какой раненый? – спросил спецназовец.
– Ну, тот, которого в шею ранило осколком. Вы ему еще кровотечение остановили.
– А, этот, – ответил спецназовец, – думаю, выживет.
Его увезли в госпиталь на улице Ватан. Вы фамилию его знаете? Можете у них узнать, в каком он состоянии.
– Спасибо, – сказал Кузниц, и они замолчали.
Спецназовца этого Кузниц знал немного, видел его часто у входа в Центр, но только сейчас присмотрелся к нему повнимательнее. Это был типичный турецкий полицейский, высокий, сильный, уверенный. Темно-синяя ткань формы обтягивала его мощные плечи и на груди слева, чуть ниже эмблемы специального подразделения турецкой полиции отчетливо виднелось большое черное пятно, очень похожее на то, что было когда-то у капитана Гонты. Заметив, что Кузниц уставился на пятно, полицейский улыбнулся.
– A leopard never changes its spots,[69]– сказал он, резко повернулся и отошел.
«Выходит, и у них здесь свои Леопарды есть, – подумал Кузниц, провожая взглядом внушительную фигуру полицейского, правда, подумал без особого интереса. – Ну есть, ну и что из того? Мне-то какое дело». И тут он вспомнил, как Эджби рассказывал про парижских «меченых» и про их чудесные способности, и решил: надо бы как-нибудь спросить у Вуслат, не замечалось ли чего подобного у местных Леопардов. Но это потом, а сначала про Бродского надо в госпитале разузнать и поговорить с ним, если он в состоянии разговаривать. «Ведь не зря он ко мне подошел, что-то хотел сказать важное», – подумал Кузниц и пошел обратно в кабинет Вуслат.
В кабинете была обстановка оперативного штаба. Щурясь от дыма торчащей в углу рта длинной ароматной сигареты, Вуслат отдавала распоряжения своим сотрудникам. Кузниц стал у входа рядом с Ариелем и негромко спросил его:
– Что слышно, баба?
– Английское посольство взорвали и банк около – стеклянная башня такая возле базара, знаешь?
– Какое посольство? – усмехнулся Кузниц. – Посольство в Анкаре.
– Ну, консульство – какая разница, – Ариель пренебрегал такими мелочами, – народу, говорят, погибло – тьма.
– Это ж рядом с нашей гостиницей, а гостиница не пострадала? – спросил он.
– Вроде нет, – ответил Ариель, – но там ерунда какая-то происходит. Вуслат туда звонила – говорит, что в некоторых номерах там какие-то люди вдруг появились, так сказать, не прописанные. В общем, сейчас поедем туда – узнаем на месте, что там происходит. Автобус через пять минут должен быть. Пошли участникам объявим.
Поехать в гостиницу удалось не через пять минут и не через десять – пока собрали перепуганных участников, пока успокоили находящихся на грани истерики дам-делегаток, пока помогли спуститься и устроили в автобусе раненых, прошел почти час.
Назад ехали по окружной дороге – в центре движение из-за теракта было перекрыто, – и к гостинице подъехать удалось с трудом. Взорванное консульство и банк находились всего в паре кварталов от «Пера Паласа», и там тоже все подъезды были перекрыты, и шофер долго объяснялся с полицейскими пока наконец им не разрешили проехать к гостинице.
