— Обрядами древними и могущественными мы подготовили это место, — тихо проговорил Грегори, вновь положив пальцы обеих рук на меч, но не поднял его. — Теперь мы призовем, приведем в движение и заставим приблизиться великие силы небесные.
Обернувшись к востоку, Ансель запрокинул голову и воздел руки в мольбе, его проникновенный голос был тверд.
— Именем восстающего Света мы призываем Рафаила, стража Воздуха, Ветра и Бури, — произнес он, — защитить нас и стать свидетелем клятв, что мы дадим. Приди, могущественный Рафаил, и удостой нас своим присутствием.
Покуда он говорил, в его руке вспыхнул огонь — шар золотистого света, который поднялся над его головой и затем, по его повелению, стрелой пролетел сквозь тьму сводчатого потолка киилля, чтобы слиться с пламенем восточного факела вспышкой белого золота.
Кверон был ошеломлен, он никогда не видел ничего подобного прежде. Защищенный заклинанием, он не смог ощутить мгновенного появления Архангела, но видел, заглянув в лицо Анселя, что тот ощущает его присутствие.
Постепенно Кверона охватило чувство, что сильный ветер, стеная, заполнил киилль, и он кожей ощутил этот стон. Порыв ветра растрепал его длинные волосы, вызвав ледяную дрожь, прошедшую вдоль спины, и он сильнее вжался в укрывавшую его нишу, надеясь, что его не заметят, в то время как руки Анселя опускались, а Джорем, в свою очередь, поднимал руки.
— Именем Света разгорающегося мы призываем Михаила, Защитника, Повелителя Огня, Главу Легионов Небесных, — произнес Джорем, и голос его эхом прокатился по подземелью, когда он откинул назад голову. — Охрани тех, кто собрался здесь, и отдай должное клятвам, которые мы дадим. Приди, могущественный Михаил, и удостой нас своим присутствием.
Огненный шар Джорема, как молния, пролетел к южному факелу и, вернувшись к своему началу, ослепительно вспыхнул. Когда Кверон вновь смог взглянуть на него, в сердцевине своей пламя окрасилось в кроваво-красный цвет. Внезапное, не вызывающее сомнений появление Архангела он мог лишь чувствовать: вдруг он возник из теней позади Джорема, ярко вспыхнув, но свет этот не был доступен глазам.
Ивейн уже была готова вызвать Гавриила.
— Именем Света нисходящего, — произнесла Ивейн, — мы призываем Гавриила, Повелителя Вод, небесного Герольда, что принес радостную весть Благословенной Богоматери нашей. Охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем клятв наших. Приди, Гавриил, и удостой нас своим присутствием.
Мягкий, цвета моря, свет, который вызвала Ивейн, был успокоительным бальзамом для Кверона, который не верил своим ощущениям, и он тихонько и застенчиво поблагодарил Бога за то, что ему не нужно смотреть, чтобы видеть приближение Гавриила. Шепча про себя молитву, Кверон на мгновение закрыл глаза, чувствуя, что наконец-то погрузился во что-то несущее успокоение, теперь, когда Гавриил был близок, чтобы поддержать его.
Джесс призвал последнего свидетеля их обряда. Джесс, самый юный из них, немного усталый, но уверенный в себе, поднимал руки в мольбе, будто скрепляя все сделанное верной печатью.
— Именем Света возвращающегося, мы также призываем Уриила, Темного Повелителя Земли, кто приводит в конце концов каждого на Берег Смерти, — тихо, но твердо прозвучал призыв. — Спутник всех отдавших свои жизни в защиту других, охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем наших клятв. Приди, могучий Уриил, и удостой нас своим присутствием.
Сразу же, как только изумрудно-зеленый огненный шар Джесса слился с факелом возле ниши Кверона, покрытые темными перьями крылья засвистели в воздухе с внешней стороны стазисной завесы. Судорожно вздохнув, Кверон склонил голову, чувствуя: это То Нечто, перед кем он должен ответить, прежде чем завершится ночь. Теперь он был вынужден признать, что Совет Камбера имеет доступ к знанию и силам, намного более могущественным, чем огромное знание его Ордена. Сегодня его жизнь по-настоящему была брошена на чашу весов.
В течение нескольких ударов сердца он не мог унять дрожь, осознавая это, слишком хорошо представляя, какие вселяющие трепет Силы собрались в пространстве между этими колоннами и куполом, и видя, как смертные, находящиеся в киилле, вновь собрались вокруг алтаря, покуда Бессмертные неясно вырисовывались снаружи круга.
И он должен пройти мимо них, даже просто для того, чтобы вымолить разрешение войти в спасительный круг! Просто чудо, что он укрыт стазисной завесой, но что он будет делать, когда она поднимется?
(«Скорбь Гвиннеда»)
Эта сцена в определенной мере помогает понять, зачем нужен защитный круг.
Когда Синхил намеревается наделить своих сыновей могуществом Дерини, Камбер и его родственники объясняют королю основные правила, которых следует придерживаться, заговаривая магический круг и приводя в действие процесс наделения могуществом. Первая попытка Синхила вызвать Силы Стихий довольно непоследовательна, так как он не знает нужных слов. Он произносит слова, идущие от его сердца, веря, что Те, Кто слушает его, распознают его добрые намерения.
— Святой Рафаил, Целитель, Хранитель Ветра и Бури, храни и исцели наш разум, душу и тело нынешней ночью…
— Святой Михаил, Защитник, Хранитель Эдема, защити нас в час нужды нашей…
— Святой Гавриил, Герольд Небесный, отнеси молитвы наши Богородице Нашей…
— Святой Уриил, Ангел Темный, тихо приди, если должен, и сделай так, чтобы страх покинул это место…
(«Камбер-еретик»)
Синхил, очевидно, не совсем уверен в силе своей визуализации, так как увеличивает свои усилия, начиная готовить чашу, которая приведет в действие передачу потенциала его сыновьям. Король излагает свою мольбу в форме молитвы причащения, которая была ему знакома и в то же время ободряла его, соратники-Дерини подхватывают ее и усиливают исходя из образности, избранной самим Синхилом. Обратите внимание на то, как каждый требуемый элемент проявляет свое присутствие в каком-либо характерном признаке.
Когда встали рядом Джорем по левую руку, а Элистер — по правую, он бестрепетно принял чашу из рук Элистера и, обернувшись к алтарю, слегка приподнял ее, приветствуя присутствие Высших Сил.
— О, Господи, святы деяния Твои. С дрожью и смирением предстаем мы пред Тобой с нашими мольбами. Благослови и защити нас в том, что должны мы совершить этой ночью.
Он повернулся к сыну, опустил чашу и накрыл ее рукой.
— Пошли своего Архангела Рафаила, о, Господи, чтобы дыханием своим освятил эту воду, дабы пьющие ее могли по праву владеть Воздухом. Аминь.
Стук его сердца раздавался в тишине магического круга. Дрожа всем телом, он держал чашу двумя руками и почувствовал, как на белой глазури дна шевельнулось и задрожало кольцо.
Легкое дуновение всколыхнуло складки одежды Синхила, поиграло волосами, принесло запах благовоний и, все ускоряясь, завертелось в круге. Когда ветерок превратился в вихрь, Синхил увидел дикий взгляд сына. Ветер прибивал одежды к телу, бросал волосы в лицо.
