— Да, — подтвердила Кьяра, стараясь унять дрожь в ногах. — Очень выразительно.
— Видите, как много можно узнать за пределами библиотеки или лаборатории, — сказал Лукас. — А что до порочного поцелуя… — Он сам прервал себя, проведя кончиком языка вдоль ее ступни. — Наверное, вам нужно как-то помочь оживить воображение.
Пока он ласково гладил ее по лодыжке, а потом и по икре, ей в голову не могли прийти какие-нибудь эротические фантазии. Даже в самых сокровенных мечтах Кьяра не могла представить себе мужчину и женщину… вместе.
Ох, это было бы уж совсем за гранью.
А теперь… А теперь Кьяра вдруг поняла, что ступня не единственная часть ее тела, которая стала влажной.
Она крепко свела бедра вместе, чтобы остановить его.
— Этого более чем достаточно, — сказала Кьяра.
Его рука застыла на ее колене.
Фонарь качнулся, его лицо ушло в тень. И оттуда, из тени прозвучал его голос:
— Достаточно так достаточно. — Откинувшись на спинку, Лукас натянул ей чулки и надел башмак.
Атлас холодил ногу после его прикосновений.
Кьяра выпрямилась, как только карета остановилась. Радуясь, что в полумраке он не видит, как она покраснела, Кьяра расправила юбки.
— Вот наш вечер и подошел к концу. Желаю вам доброй ночи, лорд Хэдли.
— Спокойной ночи, леди Шеффилд. — И пока кучер обходил карету, чтобы открыть перед ней дверцу, Лукас добавил: — Надеюсь, что те очаровательные духовные песнопения, которых вы сегодня вдоволь наслушались, навеют вам добродетельные сны.
На следующее утро Лукас встал намного раньше, чем обычно, и тут же распорядился, чтобы подали горячей воды для бритья.
— Прошу прощения, сэр, — обратился к нему камердинер, поставив на умывальник тазик с водой и разложив бритву. — Желаете еще чего-нибудь?
— Хм? — В какой-то момент Лукас вдруг сообразил, что напевает фразу из «Мессии» Генделя. — Нет-нет, это все, Хэмфри. Передайте повару, что я сейчас спущусь к завтраку. Оденусь сам.
В ответ повисла долгая мучительная пауза. Со щекой наполовину в мыльной пене Лукас повернулся от зеркала.
— Что-то не так, Хэмфри?
— Помимо жутчайшего состояния вашего гардероба, сэр? — Камердинер скрестил руки на груди. — Может, вы предпочитаете, чтобы я подал прошение об увольнении? Складывается впечатление, что вы недовольны моей службой.
— Вы все еще причитаете по поводу перепачканных рукавов?
— Ваш лучший сюртук больше никогда не будет выглядеть так, как должно. А светло-серые брюки… — Хэмфри пожал плечами. — Они просто превратились в тряпье.
— Закажите другую пару. — Лукас отер лицо. — Черт, закажите полдюжины, если от этого ваша физиономия повеселеет.
— Моя физиономия здесь ни при чем. Одежда — дело серьезное, милорд. Осмелюсь заметить, что пока никто не критиковал ваш стиль в одежде.
— Критиковали только ее отсутствие на мне, — заметил он.
Хэмфри фыркнул.
Перейдя в гардеробную, Лукас выбрал темно-синюю куртку, темно-желтые бриджи и самые удобные сапоги.
— Им требуется починка, сэр, — заявил Хэмфри, с ужасом глядя на разношенные сапоги.
— Не волнуйтесь. Мне сегодня придется помесить навоз на «Таттерсоллз», — успокоил его Лукас. Он молча обмахнул сапоги. — Скажите, когда я был маленьким, у меня был пони?
— Да, милорд. Сэр Генри подарил его на день рождения, когда вам исполнилось семь лет.
— Я так и думал. — Он повязал галстук. — У каждого мальчика должен быть пони.
— До того момента, пока он не проедется на нем по мраморной лестнице в особняке тетушки на Гросвенор-сквер, — сказал дворецкий.
— У тети Пруденс напрочь отсутствовало чувство юмора, насколько мне помнится.
Хэмфри закашлялся.
— Судя по всему, это так. Потому что вам и пони отказали от дома на всю оставшуюся жизнь.
— Очень сомневаюсь, чтобы Аякс очень сокрушался по этому поводу. Как, кстати, и я. — Лукас сунул часы в карман жилета и отправился вниз завтракать.
Только он взялся за тарелку с яйцами пашот и окороком, как отворилась дверь.
— Ну ты прямо как в деревне, — заявил с порога Фарнем.
— Мы-то думали, что ты еще нежишься в постели, — добавил Инголлз подозрительно нечленораздельно. Их одежда и помятые лица свидетельствовали о том, что оба не спали ночью.
— Будете? — спросил Лукас, поднимая горячий кофейник. — Или подать копченой селедки?
— Меня тошнит при одном упоминании о еде. — Инголлз рухнул на стул возле обеденного стола и сжал голову ладонями. — Лучше налей мне бренди.
Фарнем вытащил бутылку.
— Выпьем за это.
Неужели у него точно такой же жалкий вид после какой-нибудь бурной ночи? Лукас не торопясь откусил тост, проглотив заодно с ним запах табака и шлюх, исходящий от приятелей. В горле запершило.
— Когда вы вернулись? — поинтересовался он. — Я думал, вы на месяц останетесь в Кенте.
— Вчера, — ответил Фарнем и нахмурился. — Или позавчера?
— Сразу и не вспомнишь, — согласился Инголлз, поморщившись. — Черт, трудно определить время, если совсем не видишь дневного света.
Лукас смотрел, как приятель плеснул себе в стакан еще бренди, пролив половину на ковер.
— Э… А зачем мы сюда пришли? — забубнил Фарнем. — Я помню, была какая-то причина…
— Кулачный бой! — вдруг выпрямился Инголлз.
— Точно, бокс! — Фарнем хлопнул себя по лбу. — Нам только что сказали, что Букср, негритянский чемпион с Ямайки, договорился о бое с Мактавишем — шотландским верзилой. Встреча пройдет сегодня вечером в деревне Кукхем.
— По слухам, денежный приз — тысяча фунтов, — вмешался в разговор Инголлз. — Ставки уже астрономические.
— Все говорят, что это будет бой десятилетия! Если не поторопимся, не успеем занять места у ринга. — Фарнем попытался подняться на ноги. — Где этот долбаный Грили со своей каретой? Он уже должен быть здесь.
— Наверное, проводит парочку последних раундов с Матильдой. Знаешь, Лукас, это та самая пташка, которую ты бросил. — Инголлз красноречиво поработал бедрами и грубо захохотал. — Несколько резких толчков, и партнерша запросит пощады.
Мило, но глупо. Такие школьные подначки на него трезвого не производят впечатления, пришел к выводу Лукас.
— Чокнутый Хэдли больше не интересуется Матильдой. Не сомневаюсь, у него на примете другая курочка, которую нужно потоптать, — хитро посмотрел Инголлз. — Кто она?
Лукас налил себе еще чашку кофе.
— Будешь вытягивать из него ответ в карете, Фредди, — остановил его Инголлз. — Быстрее приканчивай свои яйца, Лукас. Пора ехать.
