Но затем Анна снова вернулась к той мысли, которую она раньше похоронила в себе. Она не найдет здесь счастья. Подобная награда невозможна при таком обмане.
— До меня дошел очень интересный слух.
Каллен был в привычной для себя форме, он готов шутить и поддразнивать.
Бродик закатил глаза. Его интересовало одно — он хотел видеть свою жену, но это лишь заставило его поморщиться. Получать удовольствие от нее — это одно. Но ни один мужчина не должен испытывать влечение к жене, если впереди много работы.
Каллен ухмыльнулся.
— Кажется, твоя жена провела весь день на кухне.
— И что она делала?
— Ты выглядишь мужчиной, который относится с подозрением к жене, хотя ее невинность и чистота только что доказаны.
— Брось меня разыгрывать, брат. Скоро и ты женишься, а у меня хорошая память.
Что-то похожее на раскаяние отразилось на лице Каллена.
— Ладно-ладно, я забыл, что ты не выносишь, когда тебя поддразнивают. Ты тут же ощетиниваешься и готов к бою.
— Каллен…
Его брат ухмыльнулся.
— Ты скоро узнаешь об этом. Она приготовила тебе ужин. Я думаю, что твой желудок покрепче, чем твоя терпимость к розыгрышам.
Пир!
Бродик тут же сосредоточил все внимание на столе, с опаской подумав о том, что он может сейчас увидеть. Регулярные посещения королевского двора едва ли могли научить женщину даже тому, чтобы она могла нарезать буханку хлеба. Однако как хозяйка дома его жена могла делать на кухне все, что ей заблагорассудится. Никто из слуг не станет ей противоречить, даже если они увидят, что она делает что-то неправильно.
— Я никогда не видел тебя таким бледным после того, как отец застал тебя с первой женщиной.
Его брат смеялся над ним, его голос разнесся над столами. На вид еда на столах выглядела вполне съедобной и аппетитной. Но главное был все же вкус.
— Тебе не захочется так шутить, если она приправила суп наперстянкой.
— Вы готовы сказать мне, что будете сомневаться во мне всякий раз, милорд?
Он вспыхнул. Этот негромкий голос, выговаривающий ему, был ощутимее пощечины. Он был скотиной даже с учетом того, что он пикировался с братом.
— Я адресовал это брату, не тебе.
Она помолчала, окинув взглядом мужчин. Ее губы обидчиво сжались, не выдавая дрожи.
— Понятно, милорд.
Ее голос сделался жестким, когда она произносила это официальное обращение. Его жена делала выпад. В ее руках был большой пирог с мясом. Она вонзила нож в пирог, отчего из него вырвалось облачко пара.
— Наверное, это хорошо, что я понимаю, как вы предпочитаете улаживать между нами дела.
Анна отрезала большой кусок пирога и протянула его мужу. Смотрела она прямо на него, крепко держа в руках тарелку. В ее глазах светился вызов, рождая жар в его теле. Ее горделивая поза вызвала в нем желание; его плоть шевельнулась и напряглась под килтом. Анна вскинула бровь.
— Ты хочешь сказать, что произнесенные тобой слова предназначались Каллену? Или подозреваешь меня в нечестной игре?
Разговоры вокруг них внезапно стихли. Мужчины бросали обеспокоенные взгляды в их сторону. Нахмурившись, она отломила кусок от пирога, рассеянно отправила его в рот, быстро прожевала и проглотила.
Затем поставила тарелку на стол, при этом ее лицо сделалось пунцовым.
— Я полагаю, что не смогу есть пищу, приправленную подозрениями.
Она наклонила голову, прежде чем высказать свое раздражение. Сделала это она весьма искусно, словно давно привыкла сдерживать свое неудовольствие внутри.
Бродик нашел этот факт самым тревожным.
Мужчины не должны были задевать ее самолюбие.
Анна старалась сдержать слезы, пока ее ноги автоматически несли ее мимо столов. Она кипела от раздражения, когда оказалась в коридоре. Она не должна обращать на это внимания. Это не имеет никакого значения.
Ну и что из того, если мужчины сомневаются в ее умении готовить? Пусть он и все остальные ложатся спать с урчащими от голода желудками.
Однако это жгло — его подозрения… Она отдала ему свою невинность, чтобы доказать, что она чего-то стоит. Это дар, который женщина может отдать единственному мужчине всего однажды за всю жизнь.
Обида наполняла грудь. Она не стала подниматься по лестнице. Спальня была пропитана памятью о предыдущей ночи, и это добавляло соли на рану.
Смятение придало скорости ее ногам. Миновав входную дверь, она вышла во внутренний двор. Для нее пока что многое в Стерлинге оставалось тайной.
Анна пересекла двор и остановилась возле конюшен. Лошади фыркали в стойлах. Воздух был наполнен духовитым запахом сена. Луна была в первой четверти. С ночного неба лился слабый свет. Вдоль стен горели огни в железных подставках. Они располагались на расстоянии двадцати футов друг от друга. Возле конюшен фонарей не было во избежание пожара. Лошади были весьма дорогие. Никто не хотел рисковать ими, понимая, что причиной пожара может стать ветер.
Но от стен доходило достаточно света. Зайдя в конюшню, Анна восхитилась количеством лошадей. Сотни животных спокойно стояли рядами в темноте. Подойдя к одной из них, Анна погладила бархатистую морду.
— Я не говорил, что у меня есть подозрение, будто ты отравила мою еду сознательно. — Голос Бродика был тихим, но в нем слышалось раздражение. — Это большая разница.
— Однако же ты стоял и боялся прикоснуться к тарелке.
Ее гнев был лишен здравого смысла, однако она не могла совладать с ним. Он кипел в ней и выплескивался наружу. Она услышала, как Бродик фыркнул.
— Чего ты ожидал от меня? Чтобы я весь день сидела без дела, дожидаясь твоего возвращения? — Повернувшись к нему, она ткнула пальцем в его могучую грудь. — Чтобы я готовилась раздвинуть ляжки по первому твоему требованию?
— Неплохая идея.
Голос его сделался хриплым от раздражения. Он схватил Анну за запястье и притянул к себе. Она ткнулась головой ему в грудь. Бродик крепко обнял ее.
— Поскольку мы становимся более миролюбивыми, когда занимаемся любовью, я считаю, что это очень привлекательная идея.
Его шотландский акцент сделался еще более заметным. Крепкая ладонь шлепнула ее по ягодицам, он прижался к ней бедрами.
— Вот что привлекло мое внимание, жена. Я смотрел не на пирог, а на тебя и возбудился, словно какой-нибудь прыщавый юнец.
Он крепко поцеловал ее в губы. Он хотел, чтобы она сдалась, но Анна уклонилась от поцелуя. Зарычав, он прижал ладонь к ее затылку и придержал голову. Его язык разжал ей губы и проник внутрь рта, вызвав стон.
Сладостная волна накрыла ее, она ощутила жар, который старалась подавить в себе в течение целого дня. Его кожа так пахла мужчиной. Рука Анны коснулась фибулы, которая скрепляла его плед. Она должна была потрогать его. Она хотела прижаться к нему.
