Постепенно Мария Павловна совершенно охладела к князю Путятину и развелась с ним.
В 1930 году, взяв с собою пишущую машинку и гитару, она села на пароход и уехала в США.
Сначала она работала консультантом в фирме модной одежды, затем стала заниматься журналистикой и цветной фотографией, которая тогда делала свои первые шаги. Ее успехи были очевидны, и Рандольф Херст послал ее своим корреспондентом в Германию.
В 1937 году король Швеции вернул ей подданство, утраченное четверть века назад, но сразу после окончания Второй мировой войны Мария Павловна уехала в Аргентину, заявив, что не может оставаться в стране, которая признала Советский Союз.
В 1947 году к ней в Буэнос-Айрес приехал принц Ленарт, отказавшийся от всех титулов из-за женитьбы на женщине низкого происхождения. Вот тогда-то мать и рассказала сыну о его детстве и своих взаимоотношениях с его отцом, герцогом Вильгельмом.
Мария Павловна умерла в декабре 1958 года, принц Вильгельм в 1965 году в Швеции, Сергей Путятин – в феврале 1966 года в Чарльстоне, штат Южная Каролина, США.
Накануне Первой мировой войны
Из важнейших внутриполитических событий этого периода следует упомянуть как минимум два: убийство Столыпина и празднование трехсотлетия дома Романовых.
Столыпин был смертельно ранен двумя выстрелами из браунинга 1 сентября 1911 года агентом «охранки» Богровым, который состоял в киевской группе анархистов-коммунистов.
Спустя два дня после покушения премьер-министр умер, а Богров предстал перед судом и через две недели был повешен. Сразу же появились две версии убийства: первая – Богров совершил террористический акт как революционер, вторая – убийство было совершено по заданию «охранки», руководители которой давно ненавидели Столыпина.
Сам Столыпин незадолго до смерти говорил: «Меня убьют, и убьют члены охраны».
21 февраля 1913 года исполнилось 300 лет со дня призвания на царство первого царя из дома Романовых – Михаила Федоровича. Этот юбилей праздновался необычайно широко и пышно. В Москве состоялся крестный ход, несли самые ценные святыни России – иконы Владимирской, Иверской и Казанской Богоматери. На Красной площади состоялся большой военный парад.
Тогда же в Александровском саду открыли памятник в честь юбилея – на четырехгранном шпиле из серого гранита были выбиты имена восемнадцати царей и цариц, от Михаила Федоровича до Николая II с надписью «300 лет Дому Романовых» и гербом России – двуглавым орлом.
(7 ноября 1918 года этот обелиск согласно так называемому Ленинскому плану монументальной пропаганды был кардинально переделан. Оставив нетронутым сам обелиск, архитектор Н. А. Всеволжский поместил на основании обелиска аббревиатуру «РСФСР» и лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а вместо 18 царских имен были выбиты имена 19 социалистов – от Томаса Мора до Плеханова.)
15 мая 1913 года Николай с женой и детьми отправился в путешествие по России. Из Царского Села августейшее семейство через Гатчину и Тосно двинулось к Москве. Предстояло проехать на поезде, на пароходе, в автомобилях и экипажах по тем губерниям и уездам, градам и весям Суздальской и Московской Руси, где три века назад происходили самые главные события, благодаря которым на опустевшем московском троне появилась новая династия – Романовы.
16 мая царское семейство побывало в Московском Кремле, в Успенском соборе и в тот же день посетило Суздаль и три его монастыря, а затем Боголюбово.
17 мая доехали до Нижнего Новгорода, посетили кремль и главные святыни города и провели официальную часть визита по заранее разработанной программе, которая была типичной для всех городов, лежавших на пути следования Николая II.
В чем же состояла эта программа? Обязательными ее пунктами были: церемониальный марш лучших полков, расквартированных в городе; торжественный молебен в самом почитаемом храме; праздничное убранство города; радостная встреча царя народом; прием в губернаторском дворце высших чинов местной администрации; встреча дворян губернии или города в местном Дворянском собрании; прием и встреча с купечеством, банкирами и промышленниками; непременное присутствие при закладке памятников. В зависимости от местных условий все это дополнялось встречами с волостными старшинами, богатыми крестьянами, с учащимися разных учебных заведений и руководителями разнообразных малых народов, этнических групп и т. п.
Из Нижнего Новгорода Романовы пошли вверх по Волге на пароходе и 20 мая прибыли в Кострому, в Ипатьевский монастырь, в котором и произошло призвание на царство первого царя из дома Романовых – Михаила Федоровича.
21 мая пришли в Ярославль, а затем сухим путем, через Ростов Великий, Переславль и старинные монастыри, лежащие по дороге, 24 мая утром приехали в Троице-Сергиеву лавру, а днем – в половине четвертого – пожаловали в Москву.
В Москве царскую семью ждали с нетерпением. Царский поезд еще шел от Троице-Сергиевой лавры к Москве, а уже тысячи горожан толпились вдоль Первой Тверской-Ямской и Тверской и на всех площадях, мимо которых с вокзала в Кремль должны были проследовать августейшая фамилия, свита Его Величества, встречающие государя московские его родственники, столичные сановники и конный государев конвой.
К Александровскому вокзалу (ныне Белорусский) уже прошел в почетный караул любимый государев полк – Астраханский гренадерский, уже по одну сторону царской дороги встали шпалеры войск из других полков московского гарнизона, а по другую – всякая партикулярная публика и простой народ, отделенные от дороги частой цепочкой городовых и полицейских, уже вышли на паперти храмов, стоявших по пути к Кремлю, архиереи, попы и монахи с иконами и хоругвями, и промчался в пролетке – в который уж раз! – московский градоначальник, сновавший по главной столичной улице чуть ли не с самого утра, но на этот раз – все заметили – как-то особенно взволнованно и поспешно – именно в ту сторону, откуда и должна была появиться процессия.
Несколько раз волнение охватывало собравшихся, но тут же оказывалось, что понапрасну, что еще не едут.
Стало уже два, а потом и три пополудни, солнце стояло в зените, а государь все не объявлялся.
Наконец в три четверти четвертого со стороны Триумфальной площади донеслось долгожданное «ура!» – гренадеры-астраханцы отвечали на приветствие государя. Эхо солдатского «ура» еще висело в воздухе, как тут же у Александра Невского, что на Миуссах, ударили колокола. И вслед за тем над Первой Тверской-Ямской, с запада на восток, поплыл по небу колокольный звон. Грянули звонницы Страстного монастыря, тотчас же откликнулся соседний с ним Петровский монастырь, и от церкви к церкви, от колокольни к колокольне, все нарастая и усиливаясь, разносился над Первопрестольной торжественный и веселый праздничный благовест, пока наконец не вплелся в него низкий и густой бас тысячепудового Полиелейного колокола с Ивана Великого, будто хор мальчиков-певчих вдруг перекрыл глубокий бас протодиакона.
А меж тем царь, обойдя почетный караул, подошел к встречавшим его сановникам, генералам, тузам промышленности и торговли, городским думцам, к московским своим родственникам и, ласково улыбаясь, стал пожимать руки, глядя каждому в глаза, будто знает любого из них.
