На всякий случай Дебрен быстренько встал между калекой и миссионером.
– Считайте, что графиня – моя клиентка, – сказал он. – Ты знаешь, что это значит. Теперь все, что касается поручения, становится секретным и уйдет вместе со мной в могилу. Сведения, полученные при исполнении взятых на себя обязанностей, я не имею права разглашать. Так что можешь смело…
– В коммерческих целях – действительно не имеешь, – щегольнул знанием нюансов Зехений. – Но ради блага другого клиента, не преследуя при этом прямой личной выгоды, можешь. Я тебе рецептуру выдам, а ты ее потом даром будешь использовать и просто свои услуги дороже оценишь, да? Знаем мы таких…
– Отодвинься, Дебрен! – Вильбанд сверкнул зубами и потряс обухом молота. – Я из него правду выши…
– Она моя клиентка, – опередил монаха Дебрен. – Это ставит меня в безвыходное положение. Иначе говоря, я сейчас должен выйти. И подождать новостей, которые доставит Вильбанд. Ты этого хочешь?
Зехений побледнел: в людях он разбирался.
– И ты оставил бы меня наедине с этим психом? Да ты и сам, кажется, из таких! – Дебрен отступил на полшага к двери. – Ну ладно, будь по-вашему, несчастные жертвы плотского вожделения… Вижу, эта развратница обоих вас вокруг пальца обвела. Будь, я сказал, по-вашему… Вы меня вынуждаете. Чертов крюк… Не иначе, дьявол его так хитроумно укрепил. Нуда ничего. Бочка почти полная. Все само нейтрализуется. И не такие случаи вылечивал…
– Я садану его, – предложил Вильбанд, – промеж…
– Это вода, – быстро сказал Зехений. – Я же говорил. Похоть зверски усиливает. Мы договорились с Удебольдом, что он отпишет родник Церкви, а сам удовлетворится колодцем. Потому что воду-то черпают из колодца, а родник, который фонтан питает, только после больших дождей оживает.
– Зачем тебе этот родник? – нахмурился Дебрен.
– Хотите семинаристов испытывать? – заинтересовался Вильбанд. – Последняя проверка? Что-то вроде удара дубинкой по голове?
Зехений бросил на него угрюмый взгляд.
– Напоминаю: это профессиональная тайна. Если кто-нибудь слово пискнет… Мне эта вода нужна, чтобы действовать и положительно, и отрицательно. Мои процедуры исключительно эффективны, тем не менее, если определять их воздействие в военной терминологии, то они всего лишь своего рода щит. Поелику предотвращают ненужные расходы. Однако, чтобы род человеческий максимально приумножить, приходится порой и мечом воспользоваться. Мало удерживать от любовных утех людей, коим в данный момент любовь противопоказана, научно выражаясь. К сожалению, немало и тех, коим любовь прямо-таки рекомендована, однако они, опять же выражаясь научно, от коитуса воздерживаются.
Помолчали. Наконец Дебрен кивнул, подошел к печи и, не пользуясь кресалом, поджег трут.
– Эта вода… – Вильбанд поднял бутыль, не глядя поставил в ящик с инструментами. – Она что, правда воздействует?
– Видишь вон ту вершину? – указал за окно Зехений. – Ту, за перевалом, вторую вершину горы Допшпик, название которой со староречи переводится как Двойная Макушка? Она чуть выше этой, но не потому такая лысая. Лес там рос, как и везде вокруг замка. Только его вырубили.
– На макушке? – скептически усмехнулся Дебрен. – Оставив внизу дикую пущу?
– Малоэкономично, – согласился монах. – Но речь шла не о выгоде, а о нравственности. Отца Крутца, человека очень набожного, так поразило влияние родниковой воды на челядь, что он приказал вырубить лес. Срубленные деревья пропали, потому что рубили наверху, а вывозить не было возможности. Однако же уровень грунтовых вод ему понизить удалось, и родник, который, как рассказывают, до того был столь обилен, что даже фонтан начали строить, после вырубки лишь слабо булькал, да и то после сильных ливней.
– Иначе говоря, Крутцев папаня был явный кретин, – подвел итог Дебрен, – или же вода оказалась действительно сильно… хм-м-м… лечебной.
– Конечно же, второе. Фонт Допшпики всегда в замке жили, и никогда у них больше трех деревень не было, да и то совсем нищих, как обычно в горах. Поэтому перешли на оборонные услуги и получали императорскую дотацию за содержание небольшой крепости на маримальской границе. Легкие деньги, да только для тех, у кого замок на хорошем месте стоит. Но надо было иметь соответствующий уровень водоснабжения. Поэтому, когда граф принялся лес рубить, военное ведомство прислало комиссию, чтобы проверить обоснованность решения. И что вы думаете? Лучшие в Империи эксперты, в том числе хапуга-подскарбий, не воспользовались оказией, дотации не снизили и даже графа похвалили.
– А случайно не поднесли ты им, старым хрычам, парочку бочонков чудотворной воды? – усмехнулся Дебрен.
– Не смейся. Даже если и поднес, то дело было слишком серьезным, чтобы… Я читал обоснование. Чертовски логичное. Так вот в нем утверждается, что при осаде гарнизон будет пить то, что окажется под рукой, дабы от стен далеко не отходить. То есть воду из бассейна. Тем более что колодец-то в яме, яма в доме, адом можно поджечь или же машинами развалить. То есть отрезать гарнизон от здоровой воды. И что тогда? Гарнизон, вместо того чтобы воевать, начнет о бабьих задницах думать. Представь себе последствия. Малочисленные женщины, в том числе семья графа, неизбежно будут попорчены. Борьба за очередность, осквернения, трупы. Вражда. Командир, защищавший семью, обезглавлен. А из-за стен маримальцы, которые уж в чем, в чем, а в любовном искусстве все нации переплюнут, искушают гарнизонников своими развратными девками. И за полдня осада закончится. Ввиду отсутствия осажденных.
– Об этом я не подумал, – признался Дебрен. И вздохнул: – Дьявольщина, сколько же надо знать, чтобы эффективно войну вести. Неудивительно… Куда это ты?
– Собирался супу наварить, – бросил через плечо Вильбанд. – А здесь вода тухлятиной отдает. Наберу свежей.
Дебрен разобрался с огнем на кухне, подумал немного и полез под клапан бочки. Теплая вода пригодится графине не только для супа, но и чтобы умыться.
Заклинание продолжало действовать на вкусовые рецепторы, так что он мало что мог сказать на предмет тухлости. Но бочка, как ни странно, оказалась пустой. Дебрен пожал плечами и пошел осмотреть кладовую.
– Не знаю, – призналась Курделия. – Может, и толкнула его вслед. Не помню. Я спала, меня разбудили неожиданно… И чувствовала я себя скверно. Индюки не дурни, когда шел дождь и в бассейне стояла грязь, они не приходили. А сейчас-то сушь. Я ослабла. Ведь без воды человек больше трех дней не протянет. А я в значительной степени человек, – добавила она немного тише.
– Однако не совсем, – покачал головой Зехений. – Сдается мне, дочь моя, что в тебе природа нелюди прорвалась, и неосознанный порыв убил его, скажем так, словно блоху.
– С блохами, – вздохнула она, почесывая голову, -у меня так просто не получается. Чего бы я только не дала, чтобы эту дрянь…
– Ты могла попасть в него через окно, – размышлял Дебрен, оценивая углы. – Только немного запоздала. Он уже на второй этаж забежал. Однако не понимаю, зачем ему понадобилось лезть на третий.
