— Анж стал теперь у нас звездой, занимает первую полосу газет.
— Да ладно, Марьетт, я всего лишь выразил то, что у меня на сердце.
— Могу тебе сказать, сенатору это не понравится. Он не любит, когда к нему придираются.
— Пусть только явится, и уж точно получит по заслугам.
Дютур сделал вид, будто ударяет недруга ножом. Марьетт решил подлить масла в огонь:
— Хочешь проткнуть его, как пастыря?
— Что ты болтаешь? Я ничего не сделал священнику.
Резко остановившись, полицейский вернулся в бар:
— У вас есть эта газета?
— Разумеется, коллега, вот она.
Кюш развернул «Сюд-Уэст» и просмотрел первые строчки. В самом низу, справа, под новой статьей стояли инициалы Э. Д.
— Могу я взять ее у вас… коллега?
— Газета ваша, но перед отъездом оставьте автограф.
— Постараюсь не забыть, всем доброго вечера.
И снова разговор в баре оживился.
— Патрон, повторить заказ!
Кюш лег на кровать, оставив окно открытым. Даже вечером стояла удушающая жара, и только к ночи она начинала спадать. Эта новая статья опять разозлит его начальство. Рано или поздно придется объясниться с этим бумагомарателем Дюкасом. Два коротких, но решительных удара в дверь вывели полицейского из задумчивости. Встав с кровати, он открыл дверь. Памела в рекламной тенниске кока-колы принесла напиток той же марки и бутерброд:
— Вот ваша ветчина, масло и прохладительный напиток.
Свою фразу молодая женщина подкрепила жестами, одной рукой оттягивая тенниску, другой удерживая в равновесии поднос.
— Обслуживающий персонал этого заведения поистине безупречен.
— Вы позволите мне войти?
Взяв поднос, Кюш поставил его на стол. Памела, закрыв дверь, прислонилась к ней:
— Вас не соблазняет оказаться под арестом?
— Признаюсь, виноват, наденьте мне наручники…
Она подошла к полицейскому:
— Я чувствую, как вы напряжены.
— Вы очаровательны, Памела, но я полностью поглощен расследованием. У меня голова не тем занята.
— Понимаю и покидаю вас.
Слегка разочарованная, Памела, широко улыбаясь, вышла из комнаты.
— До встречи, беби.
Притворно веселая, девушка пошла к себе. Там тоже жарко, и она приоткрыла окно. Памела увидела, как из «Дубовой бочки», явно не таясь, вышли вместе Анж и Марсель. Раздевшись и бросив вещи на кровать, она, голая, встала под душ. Уже заканчивая вытираться, она вдруг услышала крики на улице:
— Памела! Памела!
Она бросилась к окну и увидела у фонтана Кюша с каким-то мужчиной на руках.
— Тьерри! Что вы там делаете?
— Быстрее ко мне, это Марьетт. Займитесь им, я видел, как кто-то убегал.
— Иду.
Осторожно положив бывшего жандарма, Кюш бросился бегом по улицам города. Памела натянула платье, не удосужась надеть нижнее белье. Из комнаты она выбежала босиком. Оказавшись у фонтана рядом с Марьеттом, она опустилась на колени. Кюш мчался по улицам Сент-Эмильона с пистолетом в руках. Он преследовал тень. Каблуки убегавшего стучали по мостовой. Кроме беглеца, в городе, казалось, никого нет. Памела поддерживала голову жандарма и била его по щекам, пытаясь привести в чувство. Но все напрасно. Подолом платья она вытерла пену, выступившую у него в уголках губ.
Внезапно раздались два выстрела. Молодая женщина инстинктивно пригнулась, закрыв Марьетта своим телом, а в гостинице тем временем стали распахиваться окна. Снова воцарилась тишина, и Памела в течение почти трех минут старалась реанимировать Марьетта. Собралась небольшая толпа. Люди наблюдали мрачную сцену. Прихрамывая, возвратился запыхавшийся Кюш с пистолетом в руке. Зеваки расступались, давая ему пройти.
— Черт возьми, он от меня ускользнул!
— Что у вас с ногой?
— Поскользнулся в этих проклятых сапогах на этих гнусных мостовых. Продолжайте, не останавливайтесь!
Памела вновь начала делать искусственное дыхание и массаж сердца. Движения ее были предельно точными и спокойными. Наконец она улыбнулась, утопленник открыл глаза. Памела легонько похлопывала его:
— Марсель, посмотри на меня, это Пам.
Марьетт что-то прошептал и снова закрыл глаза. Она сжала запястье жандарма, пытаясь уловить пульс. Ничего!
— Памела, ступайте и приведите мне Шане.
Проявляя все то же хладнокровие, она встала и ушла как раз в ту минуту, когда появился Анж Дютур. Лицо его распухло, правая бровь в крови.
— Черт возьми, Марьетт!.. Он опять напился и хотел, видно, освежиться.
Склонившийся над телом Кюш в ярости поднял голову:
— Придержите ваши комментарии, Дютур.
— Выглядит он неважно, и то верно, с водой у него всегда были нелады.
— Замолчите, или я арестую вас.
Зубоскальство Анжа раздражало Кюша. Полицейский не любил зевак. Они всегда спешат насладиться чужой бедой. Вид трупа неизбежно становится спектаклем для человеческого существа. Вокруг фонтана собралось с дюжину людей. У Мариуса Пульо испуганный взгляд, ошеломленная Нинетта закрыла рот рукой. Подбежал Кристоф Блашар в мокром фартуке, с порезом на предплечье:
— Что еще случилось?
Никто не ответил. Всех словно оглушило. Тогда главный виновед обратился к Анжу Дютуру:
— Вы опять подрались?
— Самое большее потрепали друг друга. Разве я спрашиваю тебя, откуда ты явился в таком виде?
Кюш бросил на них угрожающей взгляд:
— Хватит! Блашар, вызовите «скорую помощь», да поживее. Скажите, что у нас Глазго-З, они поймут.
— Где Памела?
— Она пошла за Шане, да вызовите наконец «скорую», черт возьми!
Со своей аптечкой первой помощи подошел Эрве Монлор, несколько минут назад находившийся в «Дубовой бочке»:
— Отойдите, дайте я попробую.
— Ему уже делали искусственное дыхание и массаж.
Аптекарь ударил кулаком по грудной клетке жертвы:
— Давай, Марьетт, не валяй дурака, возвращайся.
Нинетта, пораженная силой ударов, отвела взгляд. В ту минуту, когда Монлор поднял голову, торопливо подошел отец Клеман:
— Я слышал выстрелы, что происходит?
Монлор не скрывал досады. Кюш не желал мириться с худшим:
— Не останавливайтесь, продолжайте! Сейчас подоспеет Шане.
— Увы, я думаю, святой отец, вы как раз тот, кто нужен.
