Разговор с ней был окончен, и на сей раз Шарлотта приняла это молча. Она медленно проследовала сквозь джунгли экзотических растений в главную часть дома.
В полдень их посетил местный священник. Он кратко и смущенно извинился за приходского викария, который не смог прийти лично в силу неожиданной занятости, суть которой так и осталась неясной.
— В самом деле? — произнесла Веспасия с нескрываемым скепсисом. — Как неудачно получилось.
Священник был молодой человек со здоровым румянцем на лице, по-крестьянски крупного телосложения — очевидно, выходец из Западной Шотландии. Со свойственной молодости грубоватостью и прямотой, и, возможно, вследствие некоторого недостатка воспитания, он не попытался сделать отговорку викария более убедительной. Тем не менее Шарлотте он сразу же понравился, и она не удивилась, когда заметила, что и Тэсси находит его очень милым.
— И когда же закончится этот кризис? — холодно спросила миссис Марч.
— Когда будет восстановлена наша репутация, и мы перестанем служить источником скандалов, — резко ответила Тэсси и тут же залилась краской.
Священник сделал глубокий вдох, прикусил губу и тоже покраснел.
— Анастасия! — Голос миссис Марч был подобен Удару хлыста. — Тебе придется удалиться в свою комнату, если ты не способна удержаться от демонстрации здесь не просто вызывающей наглости, но и откровенной грубости. Вне всякого сомнения, у мистера Бимиша есть достаточно веские причины для отсутствия. В противном случае, я уверена, он обязательно зашел бы, чтобы лично выразить нам свои соболезнования.
— Полагаю, мистер Хейр справится с этой задачей не хуже, — пробормотала Веспасия, не обращаясь ни к кому конкретно. — Викарий — удивительный зануда.
— Это не имеет никакого значения! — огрызнулась миссис Марч. — Викарий и не обязан вас развлекать. Я всегда подозревала, что вы ничего не понимаете в религии, Веспасия. И вы никогда не умели вести себя в церкви. Сколько я вас помню, вы всегда смеялись в самые торжественные моменты.
— Все потому, что у меня есть чувство абсурдного и смешного, а у вас оно отсутствует, — парировала Веспасия.
Она повернулась к Мунго Хейру, примостившемуся на краешке жесткого кресла с прямой спинкой и пытавшемуся изобразить на своем лице надлежащее сочетание благочестия и озабоченности.
— Мистер Хейр, — продолжала Веспасия, — пожалуйста, передайте мистеру Бимишу, что мы очень хорошо поняли причины его отсутствия и вполне удовлетворены тем, что вы взяли на себя его роль.
Тэсси чихнула или сделала вид, что чихает. Миссис Марч прищелкнула языком, раздраженная тем, что Веспасии удалось унизить викария более удачно, чем она сама могла бы это сделать. Как вообще он, жалкий трусливый коротышка, осмелился послать вместо себя к ним, Марчам, какого-то мальчишку, младшего священника?! А Шарлотта вспомнила, почему ей так понравилась тетя Веспасия с первого же дня их знакомства.
Мунго Хейр добросовестно выполнил свои обязанности по выражению соболезнований и духовной поддержке членов семьи, после чего Тэсси проводила его наверх, чтобы он повторил то же самое Эмили, которая решила провести этот день в полном одиночестве.
Шарлотта собиралась подняться к сестре немного позже, вознамерившись заставить ее покопаться в своих воспоминаниях, в надежде отыскать какое-нибудь наблюдение, сколь угодно незначительное, которое выдавало бы некую слабость или ложь, — то, что могло иметь хоть какое-то значение для дальнейшего расследования. Но, когда она проходила по холлу, ей навстречу из гостиной вышел Юстас. Он поправил сюртук и громко кашлянул, после чего Шарлотта не могла уже сделать вид, будто не заметила его.
— А, миссис Питт! — воскликнул он, широко раскрыв глаза и изобразив чрезвычайное удивление. — Мне хотелось бы с вами побеседовать. Может быть, пройдем в будуар? Миссис Марч пошла переодеваться к ужину, и сейчас там никого нет.
Он стоял рядом с ней, широко разведя руки в стороны так, словно собирался в буквальном смысле препроводить ее в названном направлении. В такой ситуации отказ Шарлотты прозвучал бы как необъяснимая грубость.
Будуар произвел на Шарлотту впечатление самой уродливой комнаты из всех, которые ей когда-либо приходилось видеть. Он представлял собой воплощение самого дурного вкуса, и Шарлотта почувствовала, что задыхается от всего, что здесь ее окружало: тяжелой мебели, ярких цветов, обилия украшений и драпировок. Оно сочетало крайнее ханжество с вульгарностью, демонстрируя роскошь, в которой отсутствовало реальное богатство. Шарлотте было трудно скрыть отвращение к тому, что она увидела.
Впервые за все время Юстас не распахнул привычным для него жестом окна, и впервые у Шарлотты возникло искреннее желание, чтобы он как можно скорее это сделал. Ей показалось, мистер Марч слишком занят размышлениями над тем, как правильно сформулировать свои мысли.
— Миссис Питт, я надеюсь, вы нашли наш дом вполне удобным и достаточно гостеприимным, насколько это возможно в сложившихся трагических обстоятельствах.
— Да, конечно, благодарю вас, мистер Марч.
Шарлотта пребывала в некотором замешательстве. Совершенно очевидно, что он пригласил ее сюда совсем не для того, чтобы задавать ей подобные банальные вопросы с глазу на глаз.
— Отлично, отлично. — Юстас потер руки, не сводя с нее глаз. — Вы, конечно, знаете нас не очень хорошо. И, вероятно, вообще мало знаете людей нашего круга. По всей вероятности, мы представляемся вам абсолютно чужими, незнакомыми вам людьми. И мне необходимо вам кое-что объяснить, чтобы к вашему вполне естественному горю за сестру не добавились еще и недоразумения, вызванные непониманием. Если я могу вам помочь, моя дорогая…
Шарлотта открыла было рот, чтобы сказать, что она не видит никаких поводов для недоразумений, и ей, как и любому другому, все понятно в их доме, но Юстас поспешил перебить ее:
— Вы должны простить леди Камминг-Гульд ее эксцентричность. Когда-то она была красавицей, и ей многое прощалось. Боюсь, что она слишком привыкла к этому. С возрастом подобные черты углубляются, знаете ли, и временами моя дорогая мамочка находит ее абсолютно невыносимой. — Он снова потер руки и с заискивающей улыбкой взглянул на Шарлотту, ожидая встретить положительный отклик на свои слова. — Но мы должны быть терпеливы и снисходительны, — поспешно продолжил он, почувствовав неодобрительную реакцию с ее стороны. — В этом основа семейных отношений. И она очень важна! Ведь семья — краеугольный камень государства. Преданность, преемственность поколений — вот в чем суть цивилизации. Именно это и отличает нас от дикарей. Не правда ли?
Шарлотта собралась было возразить, сказав, что, по ее мнению, дикари обладают великолепным чувством преданности и тоже соблюдают преемственность поколений и что они чрезвычайно консервативны, потому, собственно, равнодушны ко всему новому. Но Юстас вновь опередил ее.
— И, конечно, с вашей точки зрения, бедная Сибилла должна казаться крайне жестокой и дурно воспитанной, потому что вы, естественно, встаете на сторону Эмили. Однако все на самом деле гораздо сложнее, чем можно подумать. Да, дорогая моя. Боюсь, что во всем был виноват Джордж, да, знаете ли, совершенно определенно Джордж. А наша милая Сибилла настолько привыкла к всеобщему поклонению, что не сумела вовремя остановить его ухаживания. Ее судят несправедливо. И я чувствовал себя обязанным сообщить ей это напрямую. А Джорджу следовало бы, конечно, вести себя более подобающим образом…
