Глава 1
Миссис Пибоди раскраснелась и запыхалась от быстрой ходьбы и летней жары. Тугой корсет и платье с модным турнюром[1]были слишком тяжелы, не позволяя бежать следом за своенравной собачонкой, стремительно исчезнувшей за чугунными воротами церковного кладбища.
— Кларенс! — рассерженно крикнула миссис Пибоди. — Кларенс! Вернись немедленно!
Но Кларенс, упитанный песик средних лет, юркнул в какую-то лазейку и пулей бросился по высокой траве, росшей среди кустарников, к другой стороне ограды. Придерживая одной рукой шляпку, упрямо съезжавшую ей на глаза, миссис Пибоди попыталась другой рукой открыть ворота пошире, чтобы протиснуться внутрь.
Покойный мистер Пибоди предпочитал женщин с роскошными формами и частенько рассуждал на эту тему. Жена, говорил он, должна отражать положение мужа в обществе: внушительное и величавое. Увы, требовался куда больший апломб, нежели тот, которым отличалась миссис Пибоди, чтобы сохранить величавость, если кто-то вдруг заметил бы, как она, в сбившейся набекрень шляпке, бюстом застряла в кладбищенской ограде, а в десятке шагов от нее, словно обезумевший демон, визжала собачонка.
— Кларенс! — вскрикнула она снова и, вздохнув поглубже, навалилась бюстом на ворота. Увы, ее вопль возымел на песика эффект, обратный желаемому. Издав вопль отчаяния, миссис Пибоди с трудом протиснулась внутрь, с ужасом чувствуя, что турнюр предательски съехал на левый бок.
Заливаясь истерическим лаем, Кларенс принялся что-то вытаскивать из-под кустов. За неделю не выпало и капли дождя, так что земля была сухой. Роясь в ней, пес поднимал лапами клубы пыли. И все-таки он нашел то, что искал. Как оказалось, это был большой, как будто слегка промокший сверток из коричневой бумаги, перевязанный бечевкой. Благодаря стараниям Кларенса, теперь он был в нескольких местах надорван и частично развернулся.
— Брось! — приказала миссис Пибоди. Кларенс пропустил приказание хозяйки мимо ушей. — Немедленно брось! — повторила она, сморщив от отвращения нос. Сверток и впрямь был малоприятным на вид; скорее всего, кто-то завернул в него кухонные отбросы, возможно даже, протухшее мясо. — Кларенс!
Пес, даже не думая ее слушать, оторвал внушительный кусок бумаги. Мокрый от крови, тот отделился от свертка удивительно легко. И тогда миссис Пибоди увидела кожу. Человеческую кожу, мягкую и бледную. Женщина испуганно вскрикнула. Но Кларенс уже отодрал зубами новый кусок обертки, и она вскрикнула снова, а затем еще и еще раз. Казалось, от крика у нее вот-вот разорвутся легкие. Ей не хватало воздуха. Окружающий мир покачнулся вокруг нее, застилая все красноватой дымкой. Не замечая ни Кларенса, продолжавшего рвать зубами сверток, ни напуганных прохожих, которые пытались протиснуться в полуоткрытые ворота, она без чувств рухнула на землю.
Инспектор Томас Питт поднял голову от заваленного бумагами стола, обрадованный возможностью заняться чем-то новым.
— Что случилось?
В дверях стоял констебль Страйп. Его лицо и шея, стянутая тугим воротником, раскраснелись. Он растерянно моргнул.
— Извините, сэр, но поступил доклад о происшествии на церковном кладбище Святой Девы Марии в Блумсбери. Пожилая дама впала в истерику. Вполне респектабельная особа, известная всей округе. Никогда не употребляла даже капли джина. Муж ее, покуда был жив, также являл собой пример трезвенника. В прошлом никаких неприятностей с законом.
— Может, она больна? — предположил Питт. — Может, ей нужно что-то большее, чем присутствие констебля? Услуги врача?
— Видите ли, сэр, — ответил, переминаясь с ноги на ногу, Страйп, — похоже, что ее собачка сорвалась с поводка и откопала в кустах некий сверток. Дама же решила, что это часть человеческого тела. Вот у нее и случилась истерика.
— Что, позвольте вас спросить, вы имеете в виду под словами «часть человеческого тела»? — раздраженным тоном поинтересовался Питт. Ему нравился юный Уилберфорс Страйп. Обычно он проявлял себя как толковый, проницательный и надежный молодой человек. И рассказ про даму с собачкой был совершенно не в его духе. — Что же оказалось в свертке?
— Видите ли, мистер Питт… э-э-э… сэр. Дежурный констебль утверждает, что, прежде чем принести сверток сюда, он не прикасался к нему более, чем того требуется, сэр, но, судя по его словам, в свертке оказалась часть женского тела. Э-э-э… — Страйп был явно не в своей тарелке. Он не хотел показаться невежливым, однако понимал, что служитель закона должен быть предельно точным в изложении фактов. Одну руку он приложил к собственной талии, вторую — к шее. — Вот так, сэр, верхняя половина туловища, сэр.
Питт встал, и бумаги с его колен полетели на пол. Прожив семнадцать лет в Лондоне, в этом сердце империи, он знал, что фешенебельные особняки здесь порой располагались на расстоянии броска камня от трущоб с их ужасающей нищетой; трущоб, где шаткие дома едва не валились друг на друга, где в одной комнате жили, а подчас и умирали до пятнадцати человек одновременно. Но даже спустя семнадцать лет он не переставал содрогаться от дикости творимых здесь преступлений. Его разум отказывался осознавать, как такое возможно, однако боль отдельного человека все еще могла растрогать его.
— Тогда нам лучше отправиться туда и увидеть все своими глазами, — ответил Томас, не обращая внимания на царивший вокруг него беспорядок. Он даже не стал брать цилиндр, оставив тот висеть на рожке вешалки, куда забросил, придя в свой кабинет утром.
— Совершенно верно, сэр, — ответил Страйп и зашагал следом за Питтом по коридору мимо дежурных констеблей.
Вскоре они вышли на жаркую пыльную улицу. Мимо них прогрохотала колесами пустая двуколка — возница не счел нужным остановиться перед Питтом. Кому нужен клиент со съехавшим набок галстуком и развевающими полами сюртука? Облаченный в синюю форму Страйп тем более не вызвал у него интереса.
Томас сбежал со ступенек крыльца и взмахнул рукой.
— Кэбби! — сердито окликнул он кучера. Гнев в его голосе был адресован не только этому вопиющему пренебрежению к его персоне, но и всем преступлениям в городе, в том числе и тому, расследованием которого он намеревался заняться в самом ближайшем будущем.
Возница натянул вожжи и хмуро оглянулся в его сторону.
— Да, сэр?
— Кладбище церкви Пресвятой Девы Марии, Блумсбери.
Питт забрался в экипаж и открыл дверцу для Страйпа.
— Восточная или западная сторона? — уточнил возница.
— Задние ворота, с другой стороны улицы, — подсказал Страйп.
