бесконечными рыжими каскадами, засыпая целые табуны. Они брели в нем по колено, потом по брюхо, и наконец остались лишь головы, мечущиеся по поверхности ржавого моря. Тысячи были погребены заживо, а остальные, затаив дыхание, еле-еле пробирались сквозь лес, в смертельной тревоге минуя каждое дерево.
Их вел лишь инстинкт и журавлиный клин, каждый день поющий на рассвете где-то высоко над лесом, и в конце концов перед смертельно уставшими стадами открылись обширные зеленые предгорья, купающиеся в лучах ясного и радостного дня. Светило солнце, веял упоительный ветерок, качались сочные травы, густо усеянные цветами, сладко бормотали бесчисленные ручейки, кедры-великаны любезно расстилали бархатные тени, тишина согретого дня звенела непрекращающимся жужжанием насекомых.
Предгорья постепенно спускались в долину, которую едва можно было окинуть взглядом. Из нее будто бы вырастали эти огромные горы, к которым они так давно стремились. Покрытые льдами вершины искрились на солнце, словно серебряные факелы. Склоны, одетые в зеленый лесной наряд и прорезанные белыми полосами водопадов, ощетинившиеся дикими отростками голых скал, являли собой картину, полную величия и великолепия. Тут же чуть левее сверкала необъятная лазурная морская гладь. Воздух дрожал ритмичными ударами волн.
Они долго не замечали всех этих чудес; и долго еще, полные ужаса, вынесенного из смертельной борьбы, лежали, припав головами к земле, полностью изнуренные, забыв о голоде и кровоточащих ранах.
– Я больше не сдвинусь с места, уж лучше сдохнуть, – прорычал какой-то бык, словно эхо повторив общую мысль всех табунов. Прошло несколько дней, прежде чем они принялись есть и пить и, приходя в себя, стали осматриваться.
Рекс, обежав всех уцелевших, вернулся к волчице сильно обеспокоенный.
– Все на месте? – Ужас сдавливал ему горло, он с трудом ловил воздух.
– Нет Хромого и волков, – ответили овчарки.
– Я знала, что они предадут, – заворчала волчица. – Они сбежали еще перед оврагами.
– Это уже все стада? – беспокоился пес, не в силах поверить своим глазам.
– Остальные вымостили своими костями расщелины и этот проклятый лес.
– Уж лучше бы ни одна душа не выжила.
– Не беспокойся, мы еще тут все передохнем, – дерзко язвили овчарки.
– Уже близко, совсем близко, – решительно обещал Рекс.
– После дождичка в четверг, – вызывающе заскулил какой-то пес, и, прежде чем успел закончить, волчица впилась в него клыками, и кровь обагрила его шкуру – так она приучала к уважению.
– Где ночуют журавли? – Рекс принюхивался и прислушивался, оборачиваясь по сторонам.
– Я отведу тебя к ним, они мне уже уши просверлили своими криками.
– Они тебя боятся, останься здесь на страже.
– Я даже не помню вкуса их мяса. – Волчица задышала презрением и, указав псу дорогу к журавлям, отправилась присматривать за лежащими стадами.
От бесчисленных табунов, взбунтовавшихся против человеческого ярма и подавшихся на поиски свободы, осталось лишь несколько тысяч уцелевших.
Поистине первый раз в жизни милосердие тронуло ее волчье сердце, когда она пригляделась к этим лежащим без сил истощенным скелетам.
– Кости, одни кости и дырявые шкуры! – сочувственно заскулила волчица.
Растрогал ее и вид овец, улегшихся под кедрами.
– Как вы спаслись, как? – взволнованно спрашивала она, подползая поближе.
– Не знаем! Не знаем! – разблеялись те, прячась под защитой бараньих рогов.
И стадо свиней, казалось, тоже было в целости. Они развалились по песчаным берегам ручья, но при виде волчицы стали поворачиваться к ней своими грозными рылами, тревожно поводить оттопыренными ушами и со страхом присматриваться к ней круглыми умными глазами.
– Не думала, что еще вас увижу. И почти все целы!
– Это потому, что мы бежали, как обычно, в конце, ведь у нас нет конских ног.
– А как начал валиться и сыпаться лес, мы медленно и осторожно пошли окольными путями.
– Мы торопимся только к корыту! На смерть никто не спешит.
– Повезло вам! – прорычала она с уважением.
– Нам хватает ума, чтобы не лезть туда, где гибнут другие.
Волчица подползла поближе к коням, но один из них ударил копытами и громко заржал:
– Пошла прочь, сука, не шляйся здесь, а то затопчу.
И рогатые встретили ее недружелюбно, а какой-то бык пригрозил ей своими рогами:
– Хочешь здесь кому-нибудь кишки выпустить? В лесу вам нашего мяса с избытком осталось!
– Как же мало вас осталось, как мало! – Волчица сокрушалась так искренне и протяжно, что ее стоны повторялись рыдающим эхом.
Бык поднял свою тяжелую голову и разразился могучим и презрительным ревом:
– Молнии в сорняки не бьют; такие паршивые шкуры, как ты, спасаются даже из потопа. Прочь отсюда, чтобы духу твоего здесь не было!
Волчица завыла в ответ – клячи стали срываться с мест, тревожно ржать и бить копытами.
– Глупое мясо. Вам повезло, что я не голодна, – великодушно проворчала она.
Было уже темно, когда она вернулась в логово Рекса с раздобытым где-то куском мяса, с которого еще капала кровь. Вместе они тут же принялись за еду. Долгое время раздавался лишь треск костей и жадное чавканье. Наконец Рекс насытился и, облизываясь с аппетитом, принялся рассказывать о журавлях.
– Они останутся над водой до смены луны и прилета аистов. Тем временем и наши отдохнут и попасутся, наберутся сил – трава здесь густая. И еще я видел много жирных, тяжелых птиц на полях, они почти сами летят в пасть, а вот стада надо бы поберечь, их и так немного осталось, – бросил он будто невзначай.
– Не люблю птиц, с перьями хлопот не оберешься, так после них еще и следы остаются.
– Конец пути уже близок, за этими горами. – Пес взглянул на маячащие во мраке вершины.
– Мы их перейдем, а вот справятся ли рога и копыта?
– Пойдем через долины. Журавли нас проведут.
– Что им горы и моря, они-то перелетят что угодно. А пойдут ли дальше стада?
– Неужели они не захотят идти дальше сейчас, когда рай уже так близок! – изумился Рекс.
Волчица свернулась клубком, казалось, что она засыпает.
Луна выкатилась на темное небо, ледяные вершины словно помутнели, землю стали оплетать серебристые туманы, тишина разлилась по миру, и лишь далекие беспрестанные удары волн будто превращались в ритмичное и мощное сердцебиение. Рекс никак не мог уснуть, в нем пробудилась непонятная тревога.
– Таким бродягам доверять нельзя, – неожиданно проворчала волчица.
Пес как раз задумался над журавлиными советами и рассказами.
– Этим небесным летунам везде хорошо. И что они могут знать о земле?
– Что они могут знать о нашей жизни, – зевнула волчица, изображая скуку. – Крылья спасут их в любой беде. Они не знают ни азарта борьбы, ни сладости победы. Такой безмозглый клюв проглотит жабу – и потом может летать хоть всю неделю. А болотных луж им везде хватает. И еще гордятся тем, что человек на них
