его и закричать, – но и тело и голос отказывались мне повиноваться. Все, что я могла, – лежать, утопая в собственном страхе, ощущая, как в груди полыхает пламя и каждый вздох застревает у меня в горле, царапая его сотней иголок. Язык мой превратился в холодный шершавый камень, во рту пересохло, слюна стала липкой, как кровь.
Страх разрастался до невероятных размеров, угрожая накрыть меня с головой. Я чувствовала, что мое сердце готово разорваться. Но… оно не разорвалось.
Не разорвалось до сих пор.
Утром, когда я проснулась, в окнах светило солнце, а в квартире царила обычная утренняя суета. Кларк повторял реплики из шоу по телевизору, пока Саймон натягивал на него одежду. Мне понадобилось несколько мгновений, прежде чем я вспомнила, кто я и где нахожусь. Поймав мой взгляд, Саймон улыбнулся.
– Привет, солнышко! – произнес он невыносимо жизнерадостным голосом. – Как спала, хорошо?
Я с трудом сглотнула ком в горле. Потом с усилием повторила:
– Хорошо…
– Рад слышать. – Саймон взглянул на часы. – Кларк, идем, сейчас придет школьный автобус. Скажи маме «пока».
Кларк издал нечто среднее между рычанием и рыганием – он всегда так делает, когда его просят о чем-то неинтересном.
– А-а-ап! Не совпало. Королевский краб или королевский размер?
– Ни то ни другое, – прохрипела я в ответ, встала и поманила его к себе.
– Иди сюда, поцелуй маму.
– Нет поцелуя.
– А я думаю, поцелуй необходим.
– Нет поцелуя! Ты глупая! Мама должна слушаться!
– Кого же ей слушаться, зайка? – вступил в разговор Саймон.
Кларк, не поворачиваясь к нему, взглянул мне прямо в глаза – это случалось так редко, что по спине моей пробежали мурашки.
– Тетю в мешке, – выпалил Кларк. – Она сказала, не ходи. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Нет.
9
Дорога в Кварри Аржент почти стерлась в моей памяти, но учитывая все, что случилось там, это не слишком удивительно. Сейчас, когда я пытаюсь припомнить произошедшие события, поначалу мне это удается, но потом воспоминания становятся размытыми и ускользающими, и после определенного момента – за одним исключением – мне приходится полагаться на свидетельства других людей. Другие рассказывают мне о том, что я делала и говорила, так как помнят намного больше, чем помню я, и с этим обстоятельством нужно смириться, хотя это и не слишком приятно. Окружающий мир был и остается эмпиричным, и мысль о том, что твои собственные ощущения и переживания вытекают из головы, как вода из дуршлага, не может не беспокоить; да, я знаю, какая травма пробила эти дырки, но это совершенно не важно.
И все же, все же, слышу я собственный нетерпеливый голос, глядя на эти строки. И все же, все же, как много раз говорила я маме, Кларку, всем, кто окажется рядом. Себе самой.
Я прекрасно помню, как тащила вниз чемодан, как вышла из дома и перешла улицу. Сафи ждала меня в минивэне, который одолжила у подруги. Помню, когда я уселась в машину, она убавила звук радио и произнесла:
– Я издалека догадалась, что это вы, мисс Кернс. У вас походка человека, который знает, что делает. Не помню, я уже говорила вам об этом?
Когда мы выехали на шоссе, Сафи сменила плейлист, поменяв Канье Уэста на Трейси Чепмен, какой-то ее недавний альбом, возможно, «Рассказывая истории». Интересно, кто познакомил ее с этой музыкой, размышляла я. Подруга? Бойфренд? Я никогда не задавала Сафи вопросов о личной жизни, и у меня не было ни малейшего желания это делать. К делу, которым нам предстояло заняться, это не имело ровным счетом никакого отношения.
Я молча сидела рядом с ней, слушала, как урчит мотор, и старалась держать взгляд на одном уровне – лучший способ предотвратить тошноту. Увы. Плюс ко всем проблемам меня укачивает в машине – возможно, побочный эффект многочисленных лекарств, которыми я себя пичкаю, покупая их по рецептам и без.
– Эта «Госпожа Полудня» – довольно дикая сказка, – нарушила молчание Сафи.
– Я прочитала всю книгу, от корки до корки. Согласна, по современным меркам эти истории кажутся диковатыми, – согласилась я. – Но, думаю, на миссис Уиткомб «Госпожа Полудня» произвела сильнейшее впечатление. Иначе она не стала бы снимать пять версий этого сюжета.
– Пять? Офигеть. – Я молча кивнула. – Костюмы классные, ничего не скажешь, – продолжала Сафи. – Особенно покрывало. Здорово она придумала с этими кусочками зеркала. Получилось почти так, как описано в книге. И знаете… У меня возникло ощущение, что она хотела спрятаться под этим покрывалом. От кого-то, кто, возможно, за ней наблюдает. Хотела сохранить в тайне то, чем она занимается.
– Да, я понимаю, почему у вас возникло именно такое впечатление. Но миссис Уиткомб постоянно носила траур. Не снимала вуаль с тех пор, как исчез ее сын Хайатт. Она ведь не только сыграла Госпожу Полудня в кадрах из «Безымянных 13», она снялась в нескольких фильмах, иногда оставаясь на заднем плане. Но всегда ее лицо закрывает вуаль. Возможно, конечно, это не она, а кто-то другой. Но вряд ли.
– Значит, с камерой работала не миссис Уиткомб?
– Не обязательно. Мелье снимался почти во всех своих фильмах. Полагаю, она выполняла почти всю работу. Сама была и режиссером, и художником-постановщиком. Декорации, задники, маски, костюмы – все это сделано ее руками. Надеюсь, в Уксусном доме нам удастся обнаружить то, что от них осталось. Что касается камеры, с ней тогда мог справиться любой. Требовалось только крутить ручку и следить, чтобы свет попадал в нужное место.
– Она ведь, насколько я понимаю, была богата, – заметила Сафи. – Могла нанять целую команду.
– Очень может быть, мы сумеем найти кого-нибудь из ее бывших соратников. Или их потомков. Маленькие города – это особый мирок, верно? Каждый знает о каждом всю подноготную.
– Без обид, мисс, но вы никогда не казались мне девчонкой из маленького городка.
– Если это комплимент, в точности то же самое могу сказать про вас.
– Полагаю, мы очень занятно проведем время. Как знать, может быть, я стану самым небелым человеком, которого местные жители увидят в реальности, а не по телевизору.
– Я бы не стала сразу смотреть на ситуацию под таким углом.
– Стали бы, окажись вы на моем месте. Но не беспокойтесь. Я вас не подведу.
Мы помолчали пару минут. За окнами пролетали поля, солнце стояло уже высоко. Скоро двенадцать часов, дошло до меня. Время, когда появляется Госпожа Полудня. Но тусклый сероватый свет октябрьского дня не имел ничего общего с мерцающим от зноя воздухом кинокадров, а по радио звучала электронная музыка 21 века. События
