что рана не пустяковая и крови диверсант потерял много. Он испытывает слабость, головокружение, а может, и жар уже начался.
– Крепкий мужик. – Минут через двадцать Коган кивнул на небольшой склон, ведущий из низинки на бугор и дальше к лесу. – Смотри, он здесь забирался. Вот и след от окровавленной ладони. Нога соскользнула.
– Давай-ка поторопимся, – предложил Буторин. – Боюсь, у него нервы сдадут, когда силы кончатся. Запаникует и застрелится, чтобы к нам в руки не попасть.
– Давай поторопимся, – согласился Коган. – Только такие, как этот Фрид-Федорчук, не паникуют, не кидаются, не стреляются они. Такие до последнего хватаются за жизнь. Повидал я их! Актеры хорошие, играют свою роль, что не подкопаешься, веришь, что сломался он, готов все признать и всех сдать, а он в последний момент, когда никто не ожидает от него, нападает на конвойного и сбегает. Нет, Витя, у вас в разведке все иначе. А меня следственная работа многому научила, приходилось изо дня в день копаться в их дерьмовых душонках.
– А потом мы с тобой оба оказались в камере, и другие следователи копались в наших душах! – со злостью вставил Буторин.
– Это другое, Витя, – спокойно отозвался Коган и указал рукой вперед. – Вон он, видишь? Хромает и за левую руку держится. Пригнись, пригнись! Оглядывается он. Пусть думает, что мы потеряли его след.
– Давай опять разделимся, – предложил Буторин, лежа на животе на краю овражка. – Я левее возьму. Там метров через сто можно через молодняк незаметно пройти к лесу. А ты правее бери. Через кустарник пройдешь, только пригибайся пониже.
Коган, соглашаясь, кивнул. Он тоже понимал, что раненый будет очень часто оборачиваться. Положение у него скверное, а то, что за ним кто-то идет, он понимал. И машину, едущую за ним, видел. И своего проводника мертвого взорвал и сжег для того, чтобы мы подумали, что это он там, в кабине. Слабенькая, но надежда, что мы его потеряем. Этот человек сейчас хватается за любую соломинку, чтобы выжить. А дальше будет только сложнее, понимал Коган, основываясь на своем личном опыте. Чем больше они с Буториным будут наступать ему на пятки, чем плотнее будут загонять его в угол, тем опаснее будет вести себя диверсант. Для него задача сейчас – вырваться любой ценой.
Добежав под прикрытием склона до ближайшего густого кустарника, Коган снова выглянул, увидел мелькающую среди молодого осинника спину диверсанта и поспешил за ним. Бежать пришлось гусиным шагом, на полусогнутых ногах. Пусть успокоится беглец, пусть думает, что оторвался. Сейчас главное – не догнать, а дать ему успокоиться, тогда будет проще выбрать удачный для захвата живьем момент. А брать надо только живьем, и никак иначе.
Ноги устали невероятно от такого необычного способа передвижения, но на четвереньках, на коленях идти было бы еще хуже. Да и медленнее получилось бы. Добравшись до леса, Коган с наслаждением выпрямился, встал в полный рост и потряс ногами, расслабляя мышцы. Где этот гад? Не потерять бы. В последний раз около минуты назад его голова виднелась вон там, среди сосенок. Стараясь двигаться плавно, без резких движений, которые сразу заставляют обращать на тебя внимание даже неопытного наблюдателя, Коган двинулся вперед, держась правее предполагаемого пути движения Фрида. Буторина Борис не видел, да это сейчас было и не важно. В крайнем случае он мог бы взять диверсанта и в одиночку. Тем более раненого. «Не спеши, – уговаривал сам себя Коган. – Дай ему устать, выбиться из сил. Он станет не таким внимательным, не таким быстрым в движениях. Этот человек опасен даже раненый и усталый, но он менее опасен, чем здоровый. Значит, пусть устает и выбивается из сил».
Движение слева заставило Когана замереть и начать всматриваться в зелень леса. «Неужели я обогнал Фрида?» – с сомнением подумал Коган, но потом узнал в сгорбленной фигуре, сидящей на траве, Буторина. Едва Коган сдвинулся с места, как Виктор повернул голову и призывно махнул напарнику рукой. Подойдя, Коган увидел примятую траву и следы крови на паре травинок. Остальные кто-то торопливо попытался вытереть.
– Он здесь делал себе перевязку, – заключил Буторин. – И он очень торопился. Смотри, видишь две нитки? Он здесь отрывал подол от нательной рубахи, использовал его вместо бинта. Мне кажется, что он не снимал гимнастерку, а перевязывал руку поверх рукава. Заметно будет издалека.
– У него жар, он пить хочет. – Коган выпрямился и повел носом. – Нет здесь родника, и колодцев нет. Он пойдет к населенному пункту. Ему отлежаться надо, попить. Да и поесть тоже. В какой-нибудь заброшенной баньке попытается залечь на время.
Буторин достал карту и разложил на траве. Во всей округе был только один населенный пункт. Да и населенным пунктом его назвать было сложно – молочная ферма на опушке лесочка на краю очень большого луга, посреди которого имелся пруд. Виктор постучал ногтем по карте.
– Сюда пойдет! До деревни километров десять, а до фермы едва ли больше километра. Есть предложение, Боря! Ты у нас следователь, работник бумаги и чернил. А я «в поле» всю жизнь. Ты иди по следу, а я сделаю крюк бегом и выйду к ферме со стороны лесочка. Вот здесь, – Буторин ткнул пальцем в карту.
– Кто бы спорил, – усмехнулся Коган. Потом он серьезно посмотрел на напарника и негромко сказал: – Ты поосторожнее там, Витя. Давай без геройства и лихачества.
Буторин улыбнулся, ткнул напарника кулаком в плечо и, подхватив автомат, побежал по лесу. Трава была невысокой, деревья на этом участке росли не очень плотно, и ему удавалось бежать, не сбавляя скорости и не особенно петляя. Чуть пригибаясь, он подныривал под ветви берез, обегал торчащие лапы елей, успевал смотреть вперед и по сторонам. На открытом участке Буторин взял правее и пробежал вдоль опушки, заметив проселок, тянувшийся вдоль леса как раз в сторону фермы. Через минуту на дороге показалась телега, груженная бидонами из-под молока. Правил лошадьми мужчина с пышными усами, которому было лет пятьдесят. Среди бидонов, свесив с телеги стройные ноги, сидела девушка в ситцевом платочке. На миг Буторин залюбовался ее ногами, но потом одернул себя. Так ведь телега движется к ферме! А там диверсант будет искать укрытия! А если не один, если он целенаправленно шел сюда, если его здесь ждут другие? Как там, у железной дороги, где его ждал проводник на машине. Выбежать на дорогу и велеть поворачивать оглобли? Нет, лучше опередить и добежать до фермы раньше. «Пока я разговариваю и убеждаю себя, – подумал Буторин, – Борис успеет добраться туда, а меня там нет, а
