большая, сильная, красивая, и укладываешь мужиков штабелями, — я все это мотал на ус, потому что аналогии были более, чем понятными. — Но — шерстяная и с хвостом!
— Вот имен-н-н-нно! — огорченно всплеснула руками Марта Крышкина. — Меня раньше мужики не любили потому что я была тихая, мелкая и невзрачная. А теперь — потому что я вона какая! Кто меня полюбит? Кстати! Ты обещал меня с кем-то познакомить…
— Однако, — и тут я вспомнил подходящего кандидата. — Слушай, а тебе нравятся огромные, лысые, пуленепробиваемые мужчины с хорошим чувством юмора и работой в сфере общественного питания? Есть ли у тебя расовые предрассудки? Имеется у меня вариант, только я понятия не имею, есть у него девушка или нет… Скорее нет, девушки его, думаю, побаиваются, а… А от своих сородичей он далековато отъехал.
— А фото есть? А сколько он весит? А он точно большого роста? Что, прям как я? А на какого он актера похож?
— А ну-ка тихо! — рявкнул я. — Связь у тебя тут есть? Будем звонить Барбакану…
— Какое красивое имя… — Мартышка умильно сложила лопатоподобные ладони на груди. — Чтоб связь ловила — это надо на крышу подняться. Хочешь, я тебя зашвырну?
— НЕТ!!! — заорали мы с драконом, и она снова подпрыгнула и снова ляснулась о потолок.
Наверное, все-таки Рикович был прав, когда характеризовал ее как припизж… Неадекватную. С другой стороны — в этом безумном мире очень сложно бывает определить нормы адекватности.
— Это мозырский филиал «Орды?» — сказал я в телефонную трубку, сидя на коньке крыши. — Добрейшего вечерочка!
— Хуенахт! — ответила трубка. — Это «Орда», слушаем!
* * *
14. Социальное действие
В конце сентября — начале октября зарядили дожди. Регулярные тренировки на воркаут-площадке у подножия Детского парка пришлось прекратить. Я давно уже получил от Ингриды Клаусовны разрешение переместиться в спортзал, хотя физруки на меня смотрели, как Ленин на буржуазию: мол, забираю их хлеб, веду занятия бесплатно, а они могли бы как кружок оформить…
Не могли бы. Во-первых, за кружки платят даже не копейки — гроши! А во-вторых, наши физруки, в этой конкретной школе, казались мне существами весьма странными, с отношением к работе сильно специфическим. Нет, у меня, например, когда я учился в старших классах, физручка руководила секцией по туризму, а физрук имел титул мастера спорта международного класса по пауэрлифтингу, выглядел как настоящий медведь и одной рукой поднимал трех восьмиклашек сразу. Вот это были мощные люди! Глядя на таких, действительно хотелось к чему-то стремиться в плане спорта, что-то делать. Жаль, что я у них недолго проучился, и поздно они мне на моем жизненном пути попались.
Но тут, в Вышемире, похоже, с физкультуркой дело обстояло так же, как в большинстве школ нашего постсоветского пространства. То есть — никак.
В лучшем случае урок начинался с разминки, в худшем — по стандартной схеме «пять кругов вокруг школы, а потом — футбол». Кто не умеет или не любит играть в футбол — тот неудачник и отщепенец. Может ведь человек не любить играть в футбол? Вдруг он больше по спортивным и бальным танцам, или — по гиревому спорту, или — воркаут его привлекает! Нет, не бывает такого. Все должны бегать вдвадцатиром за одним мячиком по пыльному полю. Или — ходи круги вокруг школы вместе с девочками.
При этом правила игры в футбол никто толком не объяснял, вообще никогда. Отсюда появлялись «вратарь-водила», «сало» для проигравших и прочие приятные вещи. Про то, что отправляя бегать вокруг школы, технику бега тоже никому не показывали и не рассказывали — это вообще отдельная песня.
Печально тут все было со спортивной школьной жизнью, в общем.
И я в этом убедился, когда во время моих поскакушек со шведских стенок на канат, с каната — на футбольные ворота, с ворот — на турник и оттуда — на брусья в зал вошёл Игнатов. Ну, тот худой умный парень, который блевал на линейке.
Какого беса он делал в школе в пять часов вечера, хотя у него уроки закончились в два — сие была тайна, покрытая мраком. Но факт оставался фактом: он оказался свидетелем тому, как я провожу время на своей форточке. В смысле — в перерыве между уроками длиной в академический час.
Играю вот в Тарзана из племени обезьян в свободное время, что в этом такого?
— Георгий Серафимович, — Игнатов сильно мялся и стеснялся. — А научите меня подтягиваться? Понимаете… Я с первого класса не умею подтягиваться, ну, не получается, нет силы в руках… Вишу, дергаюсь, перед одноклассниками позорюсь. Какая-то засада: осенью сдаем нормативы — ни разу не подтянулся, кол. Весной сдаем нормативы — ни разу не подтянулся, кол. Я как лох какой-то, если честно, да и вообще…
— Перед девчонками стыдно, — кивнул я. — Понятно… Можно тебе помочь, почему нет? Но месяца два-три потратить на это придется. Да и вообще — ты, Игнатов, спортом в целом займись. На регулярной основе. Оно и мозгу, и телу на пользу, и самооценку поднимешь. Скажу честно — умных и интеллигентных, дрищеватых или пухлых мальчиков-одуванчиков девочки не любят. Даже если и общаются, то… Они думают, что это называется «дружить», а по факту — просто пользуются, не давая взамен ничего, кроме своего присутствия. Это не хорошо и не плохо — это так есть.
Игнатов кивнул:
— Я хочу научиться, хочу заниматься… Просто — ну, на какую секцию я пойду? Бегать не умею — дыхалки не хватает, растяжки нет, подтягиваться не могу, кувыркаться тоже не получается… Я вообще себя никчемным чувствую!
Дерьмо. Я его понимал очень хорошо. Сам таким был, сам попал в такую ловушку. Но потом — мне повезло с тренерами. Несколько раз подряд. А ему — нет. Зато — тут есть я. Если не я — то кто?
— Давай, приходи в семь часов, тут Белов со своей бандой будет, они уже опытные — а я с тобой индивидуально позанимаюсь, первый раз покажу, какие упражнения делать надо, потом будешь сам… И вот что, Игнатов: подтягивания — это не только и не столько руки. Это, в первую очередь, широчайшие мышцы спины!
— Да-а-а? — его удивление было искренним.
Интересно, есть у нас в стране школы, никак не связанные с профессиональным спортом, где физруки
