начал озираться по сторонам, стараясь понять, откуда исходит это странное рычание. Мила сидела на земле и пристально смотрела в сторону оборотня, который, видимо, замёрзнув во сне, обратился в гигантского жирного бобра. И теперь, развалившись на спине, издавал просто чудовищный храп, от которого, как мне сначала показалось, тряслись стенки защитного купола.
— За время несения дежурства никого постороннего и потустороннего замечено не было, — отчитался артефакт, которого эти звуки, похоже, совершенно не волновали.
— Вы, конечно, мне жизнь спасли и всё такое, но можно я его придушу, — как-то кровожадно произнесла девушка, поднимая на меня злобный взгляд.
— Нет, он нам пригодится, вдруг кого ещё понадобится спасать от кучки демонов, — ответил я, потирая заспанные глаза. Уже было достаточно светло для того, чтобы убраться отсюда. — И как давно это происходит? — кивнул я в сторону Сергея, который от нашего голоса не только не проснулся, но и начал громко стучать по земле своим хвостом. Видимо, поплыл во сне по каким-то своим бобриным делам.
— Минут двадцать. Даже удивлена, что ты не сразу проснулся. Я вот сразу подскочила, думала от страха поседею, — скривилась Мила, поднимаясь на ноги и начиная тушить уже практически догоревший костёр. Я, в свою очередь, подошёл к бобру и легонько толкнул его ногой в бок.
— А? Что? Демоны? Голые фениксы? Голые демоны? Я не дамся! — он вскочил и начал метаться по огороженному защитным барьером пяточку, тяжело дыша и округлив глаза до каких-то невероятных размеров.
— Всё хорошо, это я. Просыпайся, пора уходить, — попытался я успокоить бобра. Несколько раз врезавшись в стены с такой силой, что по ним начали идти трещины, он остановился и тряхнул головой. Переведя на меня непонимающий взгляд, обезумивший от страха оборотень постепенно начал приходить в форму. По крайней мере, в глазах начали появляться отголоски разума.
— Мощно, — уважительно протянул Павел. — А говорят бобры и мухи не обидят. Да такая туша если на тебя наедет, то можно будет только мокрое пятно от земли соскребать. Интересно, может у него в родне бегемоты были или носороги? Я был бы не удивлён.
— Ну и напугал же ты меня, — выдохнул Сергей, превращаясь в человека. Одежда на нём растянулась, но ни в одном месте не порвалась. — Думал всё, смерть моя пришла, а то и чего похуже. Ух, приснится же такое.
— Она почти пришла. Тебе кто-нибудь говорил, что ты храпишь? — довольно миролюбиво поинтересовалась Мила.
— Я не… Ну бывает, иногда, когда сильно перетружусь или во второй ипостаси сплю, — не стал спорить Сергей, глядя, как я убираю защитный купол. — Мальчики налево, девочки направо? — поинтересовался он и ломанулся вглубь леса, скрываясь за деревьями.
— Ты реально думаешь, что он готов быть Стражем? — с сомнением глядя в спину умчавшегося оборотня, проговорила Мила.
— Все люди меняются, — философски протянул я. — Тем более, ты не видела, с каким остервенением он бросился тебя спасать, кинувшись сразу на двух демонов.
Я не стал развивать эту тему и пояснять, что он выбил их, просто придавив деревом, но даже этот поступок для не столь храброго существа говорил о многом. Например, о том, что из него действительно мог получиться кто-то ещё, помимо строителя и архитектора.
Приведя себя в порядок, мы увеличившимся отрядом двинулись в путь. Хотелось есть, но в лесу, по какой-то причине, я не слышал и не мог разглядеть ни одного следа зверя. Всё-таки этот лес изначально казался мне странным.
Выйдя к дороге и пройдя некоторое время, мы так и не смогли увидеть ни повозку, ни лошадь, о которых говорила Мила.
— Ну, никто ведь и не думал, что это всё простоит тут до утра? — как-то неуверенно спросила она, когда я поинтересовался, где именно она оставила своё добро.
— Был небольшой шанс, что по этой дороге в принципе никто не пройдёт за это время, — философски протянул Сергей. — Ну ничего, всего десять вёрст, и мы будем в Гусево. Там мы найдём способ, как быстрее добраться до монастыря.
Дорога была пустая. До самого посёлка нам не встретился ни один прохожий, не говоря уже об автомобилях и повозках. Говорить не хотелось, поэтому мы с Милой дали возможность выговориться оборотню, который в красках рассказывал, какая у него замечательная тётка, не менее замечательный муж и шестеро ещё более замечательных детей в возрасте от шести до восемнадцати лет. Не то чтобы эта информация была мне нужна, но лучше слушать ничего не значимые истории семьи бобров-оборотней, чем просто идти молча.
— А вот мы и пришли, — перед нами появился указатель с названием деревни. Сергей ещё больше приободрился, собственно, как и мы, потому что выпал случай хоть немного отдохнуть и в идеале перекусить, если родственники у оборотня именно такие, какими он нам их расписал.
Было уже даже не раннее утро, но улицы небольшого поселения были пусты. С каждым пройденным шагом становилось всё неуютнее даже мне, что было говорить об оборотне, который всё больше хмурился, погружаясь в собственные мысли.
Складывалось такое чувство, что деревня просто в одночасье вымерла. Оставленные инструменты, брошенные возле домов игрушки, пустые вёдра, разбросанные возле центрального колодца. Но ни крови, как и запахов разложения и тлена не было. Поэтому о том, что тут произошло, оставалось только гадать.
— Такое ощущение, что все по какой-то причине просто в один миг покинули это место, — пробормотал Сергей, останавливаясь на перекрёстке.
— Смотрите, — Мила подошла к стоявшему неподалёку колодцу вплотную и присела, рассматривая начертанный чёрной краской на его стенках знак. Она провела по нему пальцем. Часть краски осталась на её руках. — Ещё свежий. Несколько часов назад нарисовали. И запах у неё странный, — она понюхала палец, немного поморщившись. — Пахнет краской с добавлением каких-то масел.
— Никогда не видел подобной руны, — проговорил я, внимательно разглядывая символ. Несколько перекрещённых между собой линий, окружённых ровным кругом. — Думаешь, это как-то связано с тем, что тут произошло? — спросил я у девушки,
