она, приняв ванну, сидела обнаженная перед зеркалом и расчесывала свои длинные черные волосы, Синг не мог отвести от нее взгляда. Он стоял за ее спиной и любовался отражением груди в зеркале, ямочками на спине, линией бедер, и вдруг хватал ее и опрокидывал на широкий диван…
Неужели он нашел Лаласу и она снова войдет в его жизнь? Что она здесь делает? Снова сошлась с Мальванкаром? Ведь он ее через три месяца бросил. Когда она приехала из Бомбея в Бхимли? Как этот Мальванкар мог ее бросить? Забыть? Ведь Лаласа из тех женщин, которые покоряют мужчину навсегда. Сам он, Синг, эти четыре года хранил в душе прекрасный образ Лаласы…
Тогда, вечером, он увидел их рядом — голову Мальванкара на груди Лаласы, ее руки вокруг его шеи. Один взгляд на них лишил его всякой надежды. Сердце его разрывалось от боли. Он хотел бы ошибиться, но когда женщина обнимает другого, забыв обо всем на свете… Такая страсть, такое самозабвение! Что она нашла в этом Мальванкаре?
В окно стучал дождь. Нарасимха Рао спал.
А если Лаласа придет к нему сейчас, ночью, как он поступит?
Мальванкар заставил Лаласу уйти от него, Синга, или она сама решила? Сама, конечно. Таковы женщины — в них нет постоянства. Это ощущение мгновенности бытия, недолговечности своей красоты и побуждает их лететь, подобно бабочкам, в огонь мимолетной страсти… Не надо было ему жениться на Лаласе, он же догадывался о печальных последствиях женитьбы на подобной женщине, но он жить без нее не мог, решил: там видно будет, хоть час — да мой.
Впервые он увидел ее на мадрасском пляже. Она гуляла с двумя подругами и показалась ему несравненной Шакунталой в сопровождении Приамвады и Анасуйи[51]. Девушки задумчиво брели у самой кромки воды. На их пути была купа пальм, возле которой стоял Синг. Подруги шли прямо на него, взявшись за руки. «Извините», — пробормотал он и прижался к стволу, пропуская их. В тот же вечер он встретил их еще раз и уже открыто разглядывал Лаласу. Синг снова оказался между морем и пальмами, а девушки шли на него, не расцепляя рук. Вдруг Лаласа улыбнулась, насмешливо сказала: «Прощайте» — и, отпустив руки подруг, прошла мимо Синга. Потом он стал подстерегать ее в колледже (она раза три в неделю ходила в лабораторию): то околачивался у лестницы, то нарочно попадался ей на пути. Каждый раз Синг говорил: «Извините!» — а она, улыбаясь, отвечала: «Прощайте!»
Вскоре он встретил ее в городском парке — Лаласа и две ее подруги катались на ярко освещенном гигантском колесе обозрения. Она как будто бы не заметила Синга. Он стал ходить следом за девушками на некотором расстоянии, но потерял их из виду. Прошло несколько часов, а он все разыскивал их. Неужели Лаласа ушла из парка? Но тут он увидел их на скамейке возле лотереи, подруги оживленно перешептывались между собой и смеялись. Он решился подойти и встал прямо перед скамейкой, а вострушки притворились, что не замечают его. Синг растерянно сказал:
— Извините…
— Спаси вас бог, — неожиданно ответила одна из подружек и захихикала.
— И ангелы-хранители, — поддержала ее Лаласа.
Все трое поднялись со скамейки и окружили его.
— Что это вы здесь делаете? К экзаменам надо готовиться, молодой человек. Как вы время проводите? Вот отец узнает, что скажет? — с притворной строгостью отчитывала его Лаласа.
— Что ты, он делом занят — ворон считает! — возразила одна из подружек.
— Ну, ладно, можете сопровождать нас до общежития, — милостиво разрешила Лаласа.
— Так далеко пешком?
— А у нас на автобус денег нет. В лотерею продулись, — весело заявила вторая подружка.
— Я с удовольствием…
После этого завязалось знакомство. Каждый день он встречал девушек на пляже. Они гуляли до позднего вечера, когда море начинало искриться в лунном свете и народ расходился по домам. Лаласа редко приходила с подругами, обычно ее сопровождали и несколько юношей студентов. Синг видел, что у нее много приятелей, но не ломал голову над тем, кто из них и насколько близок Лаласе. Он думал только о самой Лаласе.
Ее приятели — все из богатых семей, хорошо одевались, успевали в учебе, в спорте, но каждый из этих самоуверенных юношей считал за честь сидеть рядом с Лаласой, разговаривать с ней.
Синг был ослеплен любовью. Он не мог думать ни о ком, кроме Лаласы, — для него просто никого другого не существовало. Состояние его духа непрестанно менялось: он чувствовал себя то как на ложе из шипов, то как в колыбели из лунных лучей. Во время каникул, когда все разъехались, он посылал Лаласе письма и в одном из них отважился признаться ей в любви. Чего он добивался? Чтобы она вышла за него замуж? Чтобы она полюбила его? Он и сам не знал. Когда они снова встретились, в их отношениях возникло что-то новое, будто оба они хранили какую-то тайну. Они никогда не оставались наедине, но в присутствии других она всегда внимательно слушала его и изредка поглядывала — не прямо, а краешком глаза. Он тайком писал в то время стихи на английском языке, посвященные Лаласе, о чем ни она сама да и никто другой не догадывались. В следующем семестре в медицинский колледж поступил некто Адамс, англоиндиец со славой опытного ловеласа. Красивый и самоуверенный, он, казалось, смотрел на самых хорошеньких медицинских сестер и студенток как на своих будущих наложниц. Распространились слухи о его многочисленных победах. Вскоре он начал ухаживать и за Лаласой. Не обращая внимания на ее спутников, Адамс брал Лаласу под руку, и они подолгу гуляли вдвоем. Сингу Адамс сразу не понравился, он сказал об этом Лаласе.
— Почему? — спросила она с присущей ей прямотой.
— Как я могу объяснить? Мне кажется, он — сомнительная личность.
— Ты что-нибудь слышал о нем?
— Да нет, не слышал.
— Вовсе он не так уж плох. Избалован женщинами, а в остальном — прекрасный человек.
Синг растерянно замолчал — что ж тут скажешь! Лаласа была решительна и своенравна, она стала еще чаще встречаться с Адамсом. Как-то вечером, когда они целой компанией гуляли по пляжу, а Лаласа с Адамсом ушли далеко вперед, одна из подруг Лаласы сказала:
— Терпеть не могу этого
