ночной атаке. Недаром описание побоища получилось у историка таким ярким, красочным и запоминающимся: «Десятки тысяч людей, лошадей, вьючного скота нашли в пожаре безвременный ужасный конец; некоторые же воины, спасшись от огня, гибли от рук врагов бесславною постыдною смертью не только безоружные, но и без одежды, совсем нагие. Вообще все пространство, занятое карфагенянами и нумидянами, полно было стонов, бессвязных криков, смятения, неистового шума; в то же время всюду свирепствовал огонь и носилось море пламени. Разом со всею неожиданностью обрушились многие бедствия, из коих каждое само по себе способно было бы преисполнить ужасом душу человека. Ни один смертный не мог бы и вообразить себе ничего подобного тому, что происходило в это время: до такой степени бедствие было ужаснее всех известных раньше» (Polyb. XIV. 5). Разгром был полный и безоговорочный. Аврелий Виктор охарактеризовал действия Сципиона кратко и емко: «В лагеря Гасдрубала и Сифакса он ворвался за одну ночь» (De vir. Ill. XLIX). Не менее образно высказался Аппиан: «Сципион овладел множеством оружия, золота, серебра и слоновой кости, конями, номадскими и другими, и поставил благодаря одной этой победе, оказавшейся столь блестящей, на колени все могущество карфагенян» (App. Lib. 23).
Как обычно, Аппиан излагает ситуацию иначе, чем Полибий и Тит Ливий. Согласно версии александрийского историка, никаких мирных переговоров не было, Сципион решился на ночную атаку только потому, что на следующий день Сифакс и Гасдрубал должны были перейти в наступление. Пунийцы готовились напасть на лагерь Сципиона, нумидийцы – на войска, осаждавшие Утику, карфагенский флот – на римские корабли. Обо всем этом Публий Корнелий узнал от Масиниссы. Согласно Аппиану, замысел Сципиона резко отличался от того плана, о котором рассказывали Ливий и Полибий: «Что касается времени, то надо действовать тотчас после этого совещания, пока еще ночь, когда и наше нападение будет для врагов страшнее, когда у них ничего не будет готово и когда никто из их союзников не сможет им помочь в темноте. Только так предупредим мы их планы, поскольку нам известно, что на следующий день они нападут на нас. У них три лагеря, корабли далеко, и нельзя ночью нападать на корабли, Гасдрубал же и Сифакс недалеко друг от друга. Из этих двоих Гасдрубал является главой войны, Сифакс же ночью не решится ни на какой труд, как варвар, изнеженный и полный страха. Итак, мы нападем на Гасдрубала со всем войском; этому вот Масиниссе поручим устроить засаду против Сифакса, если бы тот все же сверх ожидания вышел из лагеря. Мы, пехотинцы, направимся к валу Гасдрубала и, окружив его, нападем со всех сторон с доброй надеждой и со стремительной смелостью: настоящие обстоятельства требуют более всего этих двух качеств. Всадников (ведь, пока еще ночь, ими пользоваться нельзя) я пошлю вперед окружить лагерь врагов на более далеком расстоянии, чтобы, если мы уступим силе, они приняли и прикрыли нас и мы могли прибегнуть к их дружеской помощи, если же мы одолеем, преследовали бы их выбегающих и приканчивали их» (App. Lib. 20). Как видим, Сципион не разделяет свои войска, наоборот, он концентрирует все силы на направлении главного удара. Атакует лагерь Гасдрубала, поскольку считает, что именно здесь находятся лучшие отряды противника. Карфагенян застали врасплох и разгромили наголову, Сифакс в бою участия не принимал и только отправил на помощь тестю небольшой отряд всадников. Наутро, узнав о разгроме пунийцев, царь поспешно покинул лагерь, оставив в нем большие запасы продовольствия и воинского снаряжения (App. Lib. 18–22). Как уже отмечалось, в данном случае я отдаю предпочтение свидетельствам Полибия и Тита Ливия.
О потерях нумидийцев информация Полибия не сохранилась. Согласно его данным, в карфагенской армии «уцелели не менее пятисот человек конницы и тысячи две пехоты» (Polyb. XIV. 6). Соответственно, погибли 28 000 пеших воинов и 2500 всадников. Об этом пишет и Тит Ливий: «Два лагеря были уничтожены в одну ночь. Оба вождя, однако, и (из стольких тысяч!) только две тысячи пехотинцев и пятьсот всадников спаслись бегством, растеряв часть оружия, почти все и раненные и обожженные» (XXX. 6). Римский историк приводит и общие данные о потерях союзников: «Перебиты были и погибли в огне около сорока тысяч человек, пленены больше пяти тысяч, в том числе много знатных карфагенян, одиннадцать сенаторов; знамен было захвачено сто семьдесят четыре; нумидийских коней больше двух тысяч семисот, слонов шесть, а погибло и сгорело их восемь» (Liv. XXX. 6). Аналогичные цифры называет и Павел Орозий: «В обоих лагерях погибли от огня и мечей сорок тысяч человек, пять тысяч захвачено в плен; руководители войск, получив тяжелые ожоги, бросились жалким образом в бегство» (IV.18.19). Римские потери не называются, что свидетельствует только об одном – они были ничтожно малы. Это как раз тот случай, когда данный факт сомнений не вызывает. Аппиан приводит иные сведения о потерях сторон: «Римлян погибло около ста человек, а врагов – без малого тридцать тысяч; в плен были взяты две тысячи четыреста. Из всадников шестьсот сдались Сципиону, возвращающемуся после победы» (Lib. 23). Не все нумидийцы и карфагеняне попали в плен, многие воины просто разбежалась по равнине и впоследствии вернулись в свои дома. Но как бы там ни было, защищать Карфаген стало некому, армии Сифакса и Гасдрубала перестали существовать.
Луций Анней Флор написал об этой победе Сципиона в самых восторженных тонах: «Римский народ, обретший уверенность в победе благодаря множеству успехов, решил покончить со злейшим врагом в его собственной стране. Под командованием Сципиона он направил всю мощь своего удара на саму Африку и, используя. пример Ганнибала, начал мстить за поражения, полученные в Италии. Благие боги! Какие полчища Гасдрубала он рассеял, какую конницу нумидийского царя Сифакса разбил! Какие колоссальные лагеря того и другого уничтожил за одну ночь, забросав их факелами! И это было уже не у третьего милевого столба: Сципион сотрясал осадой сами ворота Карфагена» (I. XXII. 55–56). Здесь добавить нечего.
10. Битва на Великих Равнинах и ее последствия (лето 203 г. до н. э.)
Карфаген готовился к новой битве с римлянами. В городе и окрестностях проводился очередной набор воинов, к Сифаксу в Аббу направилось представительное посольство. Члены делегации должны были убедить царя не оставлять Картхадашт один на один со страшным врагом и продолжить войну против Рима. На пути в ставку Сифакса послы встретили отряд из 4000 отборных воинов кельтиберов, нанятых карфагенскими вербовщиками в Испании. Посланцы, ободренные зрелищем марширующих по направлению к Карфагену бойцов, прибыли в Аббу в приподнятом настроении. Но Сифакс уже пришел к выводу о бесперспективности дальнейшей войны с римлянами и собирался вернуться в Нумидию, чтобы защищать свое царство от происков Масиниссы (Polyb. XIV. 7).
Несмотря на решение царя, миссия карфагенян увенчалась
