незаконно пользуешься богатством отца!
- Я и уступила Чарру. Позволь напомнить тебе, что я - его опекун, - отвечала тогда бабушка.
- И ты мне даешь слово, что в его двадцать лет ты отдашь ему имение, все наши родовые активы, перепишешь на него имущество?.. Сама станешь его приживалкой?!.. – тётя Ксинель орала так громко, что ее могла услышать даже прислуга на кухне.
В детстве я чувствовал неловкость из-за ее поведения.
- Тебе мало состояния твоего мужа, лорда Боррэя? – бабушка не поддавалась на провокации и никогда не кричала в ответ, - Ксинель, ты неблагодарная жена.
- Это ты – неблагодарная. Сокровища рода Стравински тебе не принадлежат! Ты… намерена пользоваться всем незаконно! А моя дочь… растет без приданого!.. Без малейшей надежды на удачный брак.
- Эльдоре всего шесть. Рано ты пророчишь ее замуж, - отвечала бабушка.
- Уже в пятнадцать можно выйти замуж! – громко возмущалась тётя, - Что мне ей сказать? Что она бесприданница?.. Что она не сможет выбрать себе достойного мужа?!..
- Если у вас такие сложности с деньгами, не лучше ли поэкономнее заказывать себе наряды? – рассудительно отвечала бабушка, - Слышала, что на премьеру последней оперы ты заказала очень дорогой наряд. Моя портниха слышала от портнихи княгини Маусс, что ты взяла эти редкие серебристые кружева…
- Не слушай сплетни, мама! Кружева эти - обычные. Подумаешь, чуть дороже простых белых. Я сама – молодая женщина и должна блюсти себя в обществе…
- Ты и блюди, - кивала бабушка, - До меня дошли слухи, что ты кокетничала с графом Зельбургом. Разве это достойно дочери рода Стравински? Ты уже сделала свой выбор, вышла замуж за лорда Боррэя!
- Хм... – последние слова тётя проигнорировала. Она запальчиво ответила: - Должна же я выглядеть на премьере прилично, как аристократка?!
Дальше я этот разговор не слушал, оттенки кружев меня никогда не интересовали. Как и расценки на вечерние платья.
Но я запомнил, что тетя Ксинель не любит меня и мою семью, к тому времени уже трагично погибшую.
- Вот если бы был жив Карл, вот тогда! – тетя Ксинель была худая и высокая. «Прямая, как палка» - говорила бабушка. Такими же были и ее суждения: дерзкими, безапелляционными, которые летели прямо тебе в лоб.
… Отбросив грустные воспоминания, я вернулся к настоящему. Выдернул из букета фиолетовый цветок на тоненькой ножке и вставил в золотую бутоньерку в виде узкой вазочки. Бабушкин подарок...
Хорошо, что Генрис уговорил Эльдору мне ее отдать. Всё-таки… праздник. И я должен был ее надеть в память о своей бабушке.
С минуту на минуту должны были сойти вниз Эльдора с Лизой, прийти гости. Я стоял возле камина и отрешенно созерцал рыжие язычки пламени.
Время тянулось медленно…
Девушки не спешили.
Первым приехал граф Маусс. Худой мужчина средних лет, он уже обзавелся гладкой блестящей лысиной, хотя темные волосы над его ушами были без седины.
Он был одет празднично, как и подобает в Чудогодие: в черный блестящий фрак с темно-бордовой бабочкой, которую он постоянно поправлял.
И всё время улыбался. Улыбался так, словно одно только мое присутствие приводило его в дикий восторг.
Я не понимал, почему бабушка решила пригласить именно его на встречу Чудогодия. Неужели она так сблизилась с ним? Или ей нужно было о чем-то его попросить?
Мауссы были пронырливыми, имели связи в королевских кругах. По слухам, могли достать всё, что угодно. Вот только если бабушке было что-то нужно, что-то редкое и особенное, то почему она не попросила этого у меня?
Очень странно. Я поздоровался с графом и предложил ему выпить аперитив.
Приторность и навязчивость в его облике отталкивала меня с самого первого дня знакомства. Но знакомство и хороший тон я поддерживал. А как иначе? В наших аристократических кругах не принято враждовать.
Аристократы никогда не показывают своего истинного отношения к человеку. Особенно, если оно негативное.
- Князь Зельбург задерживается, - констатировал Маусс, - А где же дамы?
- Дамы? – напрягся я.
Откуда Мауссы узнали про Лизу? Среди слуг пригрелся шпион?
- Мадам Стравински и мадемуазель Эльдора разве не будут присутствовать на ужине? – легонько удивился Маусс.
Меня отпустило.
Действительно, дамы.
А я, похоже, уже смирился со смертью бабушки. Оттого и не подумал, что гости ожидают увидеть ее.
- Бабушка чувствует себя неважно. Спускаться к ужину не будет. Зато… ее место займет одна наша дальняя родственница, приятная особа.
- О, дальних родственниц я люблю, - просиял Маусс, хотя, казалось бы – куда уж больше? – Слышал, супруга Зельбурга покинула его в прошлом месяце. Ему нужно проветриться, развеселиться. Знакомство с вашей родственницей поможет ему отвлечься от грустных мыслей…
- А как же вы, граф? Так и покинете этот мир холостяком? –
- Я еще не встретил свою единственную… Надо будет, помру холостяком! – беспечно заявил граф.
После первой рюмки аперитива глаза Маусса заблестели слишком загадочно. И я решил рискнуть, выведать хоть что-нибудь о причине, по которой бабушка его пригласила:
- Княгиня хотела у вас что-то вызнать?
- О, ну это такой деликатный момент… Я не вправе говорить об этом… Вы меня понимаете?..
Мужчина замялся. Почувствовав его колебание, я предположил:
- Уж не со мной ли связана ее просьба?
- Вы очень проницательны, князь. Могу ли я вас так звать? – Маусс снова как-то нервно дернул за краешек своей бабочки, - Вы ведь наследник фамилии Стравински, наследник титула. Не очень понимаю, почему вы не пользуетесь им. Слышал, при дворе вас высоко ценят. Но не называют князем. Это как-то странно... Или связано с завещанием вашего дедушки?.. Нет, не мое это дело. Простите, я увлекся…
Воспользовавшись смущением гостя, я снова налил ему аперитив.
А Маусс снова дернул себя за бабочку, что снова привлекло мое внимание. Неужели мешает? На всякий
