смотрел на хаос вокруг. Словно оказался внутри калейдоскопа, в котором рассыпались, ломались, взрывались миллиарды фигур, складываясь на едва уловимое мгновение в сложнейший величественный узор, и вновь рассыпались в хаос.
Ему вспомнились медитативные видеоролики, где трехмерные фракталы бесконечно трансформировались под космическую музыку. В младших классах он увлекался ими, чтобы расслабиться во время напряженных учебных будней. Шторм, происходящий вокруг сейчас, очень похож на эти фракталы. Только сошедшие с ума, и ускорившиеся в миллионы раз. Зрение не должно воспринимать такую скорость изменений, но он каким-то немыслимым образом снова видит каждую точку. И, кажется, его мозг вот-вот разорвет от переизбытка визуальной информации.
Когда это кончится! Нетерпеливая волна поднялась внутри, повергнув его в шок изумления: в нем еще остались силы для каких-то эмоций? Он еще в состоянии что-то чувствовать? Инстинктивно, Леша дал волне гнева и раздражения заполнить себя целиком.
На свободу!
Хаос замер, калейдоскоп дрогнул, и начал раскручиваться в обратную сторону. Фигуры, осколки, обрывки чего-то начали стремительно складываться, вкладываться друг в друга, упрощаться. Скорость движения нарастала, и в какой-то момент все слилось в разноцветную туманную массу. Не успел Леша додумать мысль о том, что туман может на самом деле быть совсем не туманом, как все исчезло.
В последний момент, его словно выбросило с силой куда-то в отсутствие всего. Этот миг растянулся в вечность. И он видел, как его тело превращается в бесконечную вереницу двумерных силуэтов, эта вереница извивающейся лентой выстреливает из темноты, которой еще совсем недавно была гигантская аномалия, в темноту, в которой ничего нет.
Горизонт, вдоль которого произошел этот выброс, осветился розоватым светом, перевернулся, и все поглотила тьма. А потом сквозь нее проступили звезды. Миллиарды холодных колючих звезд. И розово-фиолетовая туманность. Определить расстояние до нее невозможно. Но видеть звезды и туманность ТАК можно только в одном случае. Если вокруг — космос.
Что-то мелькнуло на краю зрения, справа. Плавно переведя фокус внимания он увидел… это может быть только космическим кораблем. Вытянутая, явно металлическая конструкция. Угадываются двигатели по бокам. Многочисленные выступы, какая-то аппаратура, антенны. Сверху, если это верх — сложная приплюснутая надстройка, по форме понятно, что у нее какое-то особое назначение. Он разглядел что-то вроде надписи на поверхности, свободной от выступов и оборудования. Буквы… но угадать алфавит не смог. Кажется, не похож ни на один из известных ему человеческих алфавитов.
Он не успел как следует испугаться того, что вокруг вакуум, что он видит технику явно более развитой цивилизации, как дух захватило: от корабля отделился мелкий объект, похожий на самолет. И направился к нему с огромной скоростью!
Мгновенный испуг захлестнул, и когда он открыл глаза в рассветный пейзаж за окном, который проглядывал сквозь пульсацию светящихся объемных геометрических фигур, то не сдержал стон облегчения.
Фигуры, пляшущие перед глазами, стремительно бледнели, а сон расползался в голове клочьями, превращаясь в туман. Через две секунды он помнил лишь о том, как застрял в тумане сердца аномалии, как боялся сойти с ума, и не мог найти путь обратно.
В палату почти вбежала Ольга со стаканчиком кофе в руке и печенюшкой в зубах. Что-то промычала, поставила стакан на подоконник, вынула печенюшку, и жуя, заявила:
— Так, молодой человек, вы сейчас выдали такую электроактивность своим драгоценным мозгом, что я чуть со стула не упала, — она направилась к монитору с показателями.
— Когда я расскажу о своем сне, то все тоже со стульев попадают, — жалостным тоном сообщил он, — сколько я спал?
— Восемь часов. Тебе нужен был полноценный отдых. Мы обследовали всех, кого ты успел вывести, есть небольшие физиологические изменения, связанные с нехваткой кислорода, вынужденной голодовкой и нехваткой жидкости. Несколько травм, вполне совместимых с жизнью. Ничего экстремального. В мозгу никаких изменений и странностей в поведении нейронов. Ты по-прежнему единственный обладатель нейронного ключа. Ну что, звоним Роману Сергеевичу? Сначала сон ему расскажешь, потом продолжишь вывод людей?
Леша кивнул, и завалился обратно на подушку, пытаясь удержать в памяти сон во всех подробностях. И не догадываясь, что многих подробностей уже не хватает. Еще он прислушивался к ощущениям. Там, во сне, казалось, что он умирает. Но сейчас никаких следов в теле не наблюдалось. Ничего не болело, не тянуло и не тряслось. Только осталась легкая тоска по чему-то утраченному. Будто часть его осталась там, в тумане. Или где-то еще…
Роман Сергеевич не заставил себя долго ждать. Он вошел, когда Леша допивал кофе, сидя на диванчике напротив кровати. Перед ним на приставном столике высилась горка шоколадных конфет, рядом лежала коробка с пирожными и печеньем.
— Ого! — руководитель сводной группы сделал удивленное лицо, и кивком поздоровался с Ольгой, которая стояла у окна, опираясь на подоконник.
— Я смирилась, мы вводим глюкозу внутривенно, но ему все равно не хватает. У него сейчас даже переизбытка сахара не возникает, контролируем каждый день.
Расположившись в кресле у окна, Роман включил диктофон на планшете с одновременной трансляцией своим сотрудникам, и кивнул Леше, чтобы рассказывал.
Когда он закончил, Роман кивнул:
— Очень хорошо, что ты прервался и смог увидеть этот сон. Твое подсознание, получив новый пакет информации, сумело увидеть опасность в той области, которая нами еще не изучена. Теперь мы сможем подготовиться. А ты пока действуй по намеченному плану и не вздумай подходить к этой капле наяву.
Глава 19
Мама. 13 сентября 2072
На этот раз процедура облачения в модификатор прошла легче и быстрее. Леша уже понял, как может помочь одевающим его, и стал ловчее обходиться с устройством. Проезд до института сопровождался терпеливым повторением инструктажа. Роман Сергеевич не освободил Лешу от необходимости выслушать снова все то, что он и так прекрасно помнил. А потом они приехали, приблизились к дверям лаборатории, и он пошел.
Вчера он вывел всех женщин, кроме мамы, и часть мужчин. Сегодня предстояло вывести оставшихся мужчин, включая Илью. И маму. Он прошел через зону действия аномалии и видимую границу без приключений. Протиснулся в изолированную часть лаборатории сквозь плотный туман и искры аномалии. И первым делом угодил в мамины объятия.
