точность удара. Точными ударами он рубил хребет зверя. Добил его на тропе. Развернулся и бросился к морде носорога. Помог добить раненого волка вцепившегося в друга. Тропа залита парящей кровью. С шерсти носорога капала кровь. Удар в спину, в голове всё завертелось и наступила тьма.
* * *
Очнулся он от того, что замёрзла левая щека. Перед глазами лежало колесо машины. Нет, это нога носорога. К стоптанной подошве примёрзла кровь, камешки, шерсть. Лежал на животе на краю тропы. Спина болела и заледенела. Попробовал привстать. Накатила слабость и кружится голова, левая штанина примёрзла к скале.
— Полежу. Сил нету. — пробормотал он ноге.
— Вставай. — ответила нога.
— Не хочу. — равнодушно пробормотал он.
— Ползи к моей шее или мы с тобой умрём. — кто-то заставлял его двигаться.
Вспомнил бой. Носорог лежал на правом боку, привалившись к скале мохнатой тушей. Вцепившись в шерсть на ноге носорога, выполз на тропу с трудом оторвав примёрзшую кровью штанину. Полз два метра как три километра. Поднимет голову, его мутит. Ползёт. Спину рвала боль. Уткнулся головой в холодную шерсть шеи носорога.
— Что лежим? Кого ждём? Вставай! Наших надо догонять. — пытался он шутить.
— Замерзаю. Кровь уходит. Жизнь уходит. — ответил носорог.
— Ищи. На шее привязан мешочек. — Седой с трудом говорил.
Ворчун положив голову на тропу, шарил правой рукой в шерсти носорога. Нашёл. Дёргал, дёргал, пришлось зубами стаскивать варежки с рук и на морозе отвязывать мешочек. Лёг на левый бок, развязал мешок и вытряхнул белого металла пенал с ладонь размером. Сумрак лёг на скалы, скоро ночь. Началась метель. Где люди, волки, носороги?
— Открой. — попросил носорог.
Человек подцепил ногтем выступ с торца и пенал мягко открылся. Белая штука похожая на кусок мыла.
— Открыл. Мыло? — человек удивился.
— Мыло? Какое мыло? Нет, не мыло. На моей шее найди крупную вену, она пульсирует, положи это на вену. — Седой собрал все силы что бы объяснить.
— Мыло на вену. Понял. — человек раздвинул холодную, в льдинках крови шерсть и медленно водил голой ладонью ища пульс.
— Нашёл. — выдохнул он.
— Ложи. — так же тяжело ответил носорог.
Мыло легло на оголённую от шерсти шею. Что-то зашипело. Человек поднял тяжёлую голову, увидел как мыло за пузырилось, загоревшись слабым голубым огоньком. Голова упала в холодную шерсть. Он лежал собираясь с силами. Поднял голову, мыло почти исчезло оставив кусочек с мелкую монету.
— Что-то осталось? Если осталось, положи себе на шею. Мне уже лучше. Скоро встану. Жизнь прибывает. — в голосе носорога появилась уверенность, сила.
Ворчун положил этот кусочек себе на шею пониже правого уха. Поможет? Силы ушли как вода в песок.
* * *
Через полчаса носорог брёл по тропе на север. Человек сидел в люльке и грыз копчёное мясо, голод был лютый. Метель завывая билась о скалы. Тьма опустилась и метель заносила следы боя. Раны закрылись и силы вернулись. Жизнь прекрасна, подумал человек.
— Старый шаман дал мне это чудо. Мы с подругой помогли его семью защитить от волков. Шаманы древности получили рецепт приготовления мази жизни от уходивших Древних. Что бы народ ачей выжил в этом суровом краю. — бодро говорил носорог.
— Действует на людей и носорогов? — Ворчун подвигал лопатками, ничего не болело.
Кровь растаяла и стекла в штаны, было неприятно, но терпимо, главное живой.
— За это мыло имперские учёные душу продадут. — он потряс флягой. Льдинки бились о бока фляги, немного осталось чая.
— Это средство только шаманы варят для своего народа. Они вам не продадут. Никому не рассказывай как мы спаслись с тобой, не нужны шаману неприятности. — носорог топал в ночь по тропе вдоль скал.
— Голова не кружится, спина не болит, кровь не течёт. Какой-то боевой коктейль для спецназа. Эти Древние умели делать вещи. Они люди были? Твой народ помнит что-нибудь? — Ворчун закрылся с головой шкурой, удобнее устраиваясь спать.
— Не время сейчас говорить. Спи, собирай силы. Древние жили здесь, мой народ служил им. Древние разбудили наш спящий разум. — ответил Седой.
Носорог начал говорить интересные вещи, уставший человек не смог удержатся и сон сморил его.
* * *
К утру метель успокоилась. Сидящий дежурный в башне над воротами в Северную заставу, увидел как с юга появилась тёмная фигура и брела до заставы вдоль берега. Носорог засыпанный снегом, медленно шёл по сугробами к воротам. Люди молча открыли ворота, впустив носорога закрыли их. До большой поилки носорог добрёл, из скал бил горячий ключ заключенный в трубы и текущий в поилку. Рядом лежала куча травы. Другие носороги лежали на снегу, покрывшись инеем от своего дыхания на морозе. Ворчун проснулся, слез на снег. Постоял, похлопал носорога по шее и ушёл в дом. Дежурный внимательно проследил за новыми гостями, всё было в порядке, свои люди. Он успокоился и посмотрел на часы, до конца смены осталось час. Ворчун вошёл в гостевой дом, покрутил головой, люди ещё спали. Нашёл свободное место, упал на шкуры провалившись в здоровый сон.
* * *
Проснулся от громкого разговора рядом. Кто-то дёргал его за нос, радостно смеялся.
— Просыпайся! Живой бродяга! — Катя была искренне рада его чудесному возвращению.
Он сел на шкурах. Люди кушали, ходили. Рыжий щенок тявкал, рычал. Катя поставила ему свой котелок с горячим мясным гуляшом и ломтями хлеба.
— Ешь! — присела рядом.
Наблюдала как голодный мужик кидает в рот ложку за ложкой горячее варево.
Принесла две кружки чая.
— У тебя куртка на спине разорвана. Ранен? — внимательно посмотрела ему в глаза.
— Разорвали волки. До спины не достали. Не беспокойся. — улыбнулся он.
Стараясь отвлечь её внимание от спины.
Спину холодил сквозняк через порванную куртку. Сменной одежды не было, как-то нужно дотянуть до Цитадели.
— Возьми мою запасную. — она настаивала.
— Нет, нет, не нужно. В люльке от старого седока что-то свёрнутое осталось, посмотрю. — он насторожился.
Как ей объяснить что следы крови на куртке есть а раны на спине нет.
— В обед уходим на Цитадель. Отдыхай, остался час. — она ему не верила.
Катя встала и зайдя за спину Ворчуну, бесцеремонно пошарила ладонью по спине через разорванную куртку.
— Раны нет. Это как понимать? — она озадаченно подняла брови вверх.
— Новичкам везёт. — чувствуя себя неловко он улыбнулся, отхлебнув горячего чая.
Между ними осталось недоказанность. Ворчун не стал рассказывать, как они отбились и спаслись. Повезло и всё. В обед, поредевший на трёх
