удивленно посмотрела на парня.
– В прямом, – грустно вздохнул Акио, – я потерял вдохновение и больше не могу рисовать.
– Ты же собирался попробовать себя в батальном жанре? – шуткой я решила замять возникшую неловкость от его отчаянных слов.
– К сожалению, это не мое, – не отреагировав на шутку ответил Акио. – Последнее, что я изобразил – была ты в бальном платье.
– Жаль, – у меня навернулись слезы от воспоминаний, как это было недавно, как это было давно…
– Мне тоже очень жаль, что ты попала в этот кошмар, – задумчиво проговорил Акио, – а я все переживал, почему ты мне не пишешь, – он усмехнулся, – в твоей школе, наверно, уже гора моих писем лежит.
– Я не знала, куда тебе писать, потеряла тебя.
– Само Небо нас снова соединило под своим любящим сводом, – с этими словами Акио наклонился ко мне и поцеловал.
Поцелуй был мне приятен, как и раньше, но при этом вызвал странную смесь чувств: мне стало грустно, обидно, чувство потери сдавило сердце, как будто я потеряла кого-то или что-то очень дорогое. Не было больше того ощущения сладости и легкого головокружения от поцелуев этого парня, на губах осталась только горечь сожаления.
Акио оторвался от меня и посмотрел сначала мне в глаза, а потом вдаль.
– Знаешь, я наверно попробую завтра нарисовать все это, – он показал рукой на простирающуюся перед нами красоту зеленого поля, холмов, небольшой реки, чье извилистое тело разрезало просторы под нами.
Я улыбнулась, кажется, мне удалось изменить его эмоции, забрать его грусть и отпустить, освободив снова место в его душе для вдохновения.
– Это правильно, пока мы живы, нужно жить! – я обняла Акио, радуясь за любимого, понимая, что по-прежнему люблю его, но теперь по-другому. Художник стал мне родным и близким, и этого уже не отнять! Он часть моего прошлого, он часть меня.
На следующее утро мы с Акио снова встретились на том холме. Он, как и обещал, взял с собой все необходимое для изображения того прекрасного пейзажа, который уже нарисовала природа. Небо было таким синим, прозрачным и теплым. Высоко парили, громко крича, птицы. Бушующее море зелени распласталось перед нами.
– Привет! – я тихо поздоровалась с Акио, чтобы не потревожить его. – Рада тебя снова видеть!
– Привет, милая, – не отрываясь от пейзажа проговорил Акио.
– Прости, что спрашиваю, но тебе ничего не будет от того, что ты не в лагере?
– Нет, сейчас командирам не до нас, готовятся к штурму, дежурю я часто по ночам, так что днем предоставлен сам себе, хотя, конечно, ухожу из лагеря как можно незаметнее. А ты тоже по ночам дежуришь?
– Можно и так сказать, – ответила я, подумав о ночах в одной постели с Эдмоном.
– Мужиков у вас там нет что ли, по ночам уже девчонок эксплуатируют! – возмутился парень, а я вздохнула: все явно так и думают обо мне, даже Паоло вряд ли верит, что у нас с Эдмоном ничего не было. Хорошо, что Акио ни о чем таком не знает, а то не представляю, как бы он отреагировал.
Мы еще долго сидели на том холме, наслаждаясь редкой волей, которую нам дарил теплый нежный ветер, слегка треплющий мои волосы. Необъятные просторы, ласковое солнышко, нагревшее землю так, что та стала издавать тот запах, который я запомнила еще в Агагнете. Неповторимый запах свободы.
Мне даже вдруг показалось, что я уже сидела на этом холме раньше и смотрела на всю эту красоту. Хотя, почему показалось? Это же было вчера.
Вечером мы нехотя расставались, я отправилась провожать Акио в его лагерь. Стоя уже рядом с его палаткой, спрятавшись в густой тени, мы прощались, возможно, даже навсегда, ведь никто из нас не знал, что будет завтра.
– Это тебе, – сказал Акио, доставая из этюдника узкий тубус, в котором оказался мой портрет, тот самый, в бальном платье.
– Ох, я тут сама на себя не похожа, но такая красивая!
– Ты как раз такая и есть: самая красивая из моих натурщиц. Дай Небо, я еще не раз тебя нарисую, Тея! – Акио потянулся меня поцеловать, но я увернулась и только порывисто его обняла. Мне не хотелось обнадеживать парня, ведь, даже, если нас убережет Жизнь, я не смогу больше быть с ним. Наш последний поцелуй уже состоялся.
Акио грустно вздохнул, как бы смирившись с моим решением и, обняв меня в ответ, отстранился, отправившись в свою палатку.
Мне было жаль тех чувств, что я испытывала раньше, но они изменились, и сейчас совсем не хотели подчиняться.
Я медленно побрела в сторону своего лагеря, как вдруг кто-то дернул меня за руку и грубо затащил в шатер. Сильно погруженная в свои мысли, не сразу среагировала, но, очнувшись, осмотрелась. Обстановка обычная для командирского, возможно, генеральского шатра, но что это все значит? С этим немым вопросом я уставилась на мужчину в форме, стоявшего посреди помещения.
– Что ты так смотришь на меня, милочка? Разве тебя не учили, как нужно отдавать честь генералу? – и такой мыльный взгляд, о чем он вообще? Он решил мне напрямую высказать, что он думает о моих отношениях с Эдмоном. Кто он, зачем ему это?
– Простите, но что Вам от меня нужно? – решила спросить прямо, потому что абсурдность ситуации напрягала. Сколько ходила по территории расположения армии, никто меня не трогал, а тут такое.
– Ну что ж, пожалуй, объясню наглядно, – сказал этот странный мужик, не очень, кстати, привлекательный: достаточно взрослый, низкий, с небольшим выпирающим пузиком, лысоватый, какой-то чересчур потный, и начал раздеваться.
Я начала спиной отходить к выходу, он обиженно взревел:
– Куда?!
– Простите, Вы, наверно, меня с кем-то путаете? – решила не злить его, начиная понимать, что меня приняли за девушку для ночных развлечений из-за того, что я поздно вечером прощалась с парнем у его палатки.
Мужик рванул ко мне и чуть не упал, запутавшись в штанах, которые уже почти снял. Я рванула к выходу, но он оказался проворнее.
Схватил меня крепко, до боли за руки и потянул на койку. Я не удержала равновесие, когда он швырнул меня на нее и навалился сверху.
– Помогите! – вырываясь закричала я и мне закрыли рот ртом, противным, склизким, слюнявым и вонючим. Еле сдержала рвотный
