мои мысли, Аслан продолжил.
— Я не хотел. Не хотел тебя убивать. Работать по специальности ты бы все равно не смогла. Не тот склад ума, да и нервы слабоваты. Но то, как ты говорила при каждой нашей встрече, заставляло замереть на месте и слушать. Каждая минута заканчивалась слишком быстро. Мне хотелось найти хоть какой-то выход, чтобы остаться вместе с тобой. В этом она меня и переиграла.
— Как?
— Очень просто. Тем, кто любит, довольно легко манипулировать.
— Влюбился? — Я не могла поверить его словам. — Но как же Валерия?
— Ты еще не поняла? Заметив неладное, она быстро сообразила, что к чему и перевернула все в свою пользу. Заставляла тебя мучить, составлять новую картину. Даже розы заказала, и в последний момент посадила в эту чертову клетку.
— Хватит болтать.
Ниоткуда появившаяся женщина вышла на свет. Судя по всему, она была здесь с самого начала и все слышала. Аслан не на шутку испугался, сделав попытку открыть захлопнувшуюся дверь.
— Дорогой. Неужели ты думал, что я настолько глупа. Хочешь снова сесть на таблетки?
Нервно сглотнув, он отрицательно покачал головой.
— Тогда стой смирно, пока мой брат не сорвался. Ты должен сыграть свою роль правильно. Для него будет высшим наслаждением поставить точку.
С этого момента она, как искусный рассказчик, начала свою историю. Даже я бы такого не придумала. Не жизнь, а сплошное приключение с бесчисленным количеством афер и преступлений. В каждой она выходила сухой из воды. Убивала, наказывала, ломала психику человека, оставляя его ни с чем. Жила, как хотела, планируя следующий шаг. Ставки с каждым разом становились все выше и выше. Воспаленный мозг искал удовлетворения, новую радость. Деньги уже не приносили должного эффекта, люди не удивляли своими поступками. Оставалось одно. Создать что-то новое, необыкновенное. Заявить о себе так громко, чтобы еще долгие годы слышались отголоски. И вот произошло чудо. Она влюбилась в того, кто разделял ее интересы и пристрастия. В умелых руках двух кукловодов брат позволил им стали единым целым. Словно часы с тщательно подобранными шестеренками они составляли шаги идеальных преступлений, не оставляя следов. Наблюдая за расследованиями, упивались своим превосходством. Никто не мог их найти, обвинить в содеянном.
Неужели она дождалась, как ей казалось, хэпи-энда? Но нет. В романах пишут долго и счастливо не просто так. За этими словами всегда идет нечто новое. Новый день, новые мысли, любовь. И не факт, что у тебя. С одной стороны это плохо, очень плохо. С другой, у нее появился козырь, которым можно с легкостью манипулировать. Но она не знала, что я пытаюсь разоблачить Аслана. Он никогда не ошибался, не оставлял следов.
— Ошибался, как и вы тогда, в ресторане, — сказала я, потирая ноющие запястья. — Что значит эта монета?
— Уже ничего.
Быстро подходя к Аслану, она достала из кармана куртки укол и вонзила его ему в шею. Страх скользкими холодными щупальцами начал сковывать все тело. Что будет дальше?
— Зачем ты это сделала? — спросила я, наблюдая, как тело мужчины оседает на пол.
— А тебе нужно разжевывать? Какой в этом смысл, если ты все равно умрешь? Ухмыльнувшись, она направилась к выходу.
— Может, я просто хочу знать. Зачем тогда было распинаться все это время? Душу хотела излить? Так это не ко мне.
Нехотя поворачивая голову, Валерия брезгливо осмотрела меня с ног до головы. Будто оценивая, стоит ли выполнять мою просьбу.
— Может еще хочешь узнать как я получила свою работу? Пришлось приложить немало усилий, чтобы убрать доктора с места.
— Так это ты его...
— Почему? Просто у него аллергия на некоторые лекарства. Наверное, перепутал упаковки и выпил не то.
Я не верила своим ушам. Неужели ни у кого не возникло сомнений, что смерть доктора произошла неслучайно? Вскрытие не делали? Поразмыслив, отмела эти вопросы и задала следующий:
— Но зачем начинать снова?
— Убивать? Мне нужен был адреналин, игры. Идеальные картины снова будоражили город. Мой брат в этот момент стал живым, словно в нем загорелся огонь.
— Но ты хотела его подставить и выпустить Аслана на свободу.
— Хотела, правда, но он этого не заслужил. — Валерия радостно хлопнула в ладоши. — Зато когда приедут твои друзья, все будет выглядеть так, словно Аслан покончил с собой и оставил новый шедевр с его нежной розой.
Пнув лежавший на полу цветок, она вышла. Оставалось только догадываться, зачем она не закрыла дверь.
— Ты ему нравишься. Попробуй вывести на свет и сможешь спастись. — слова Аслана, прозвучавшие в темноте, эхом отразились от стен.
Кого мне нужно вывести на свет, если я прикована к стене? Цепь вырвать не получится даже при большом желании. Что же делать? Начала осматриваться по сторонам и тут же замерла, услышав звук, похожий на рычание какого-то зверя. Он приближался довольно быстро, как вдруг остановился.
— Скиви?
Рык затих.
— Скиви, я знаю, что ты там. Я не виню тебя, — прижимаясь всем телом к стене, пыталась рассмотреть фигуру парня. — Ты сильнее, чем думает твоя сестра.
Дверь медленно закрылась. Я посмотрела на стену, увешанную фотографиями жертв, и сглотнула подступивший ком отчаяния. Неужели все так и закончится? Почему никто не смог помочь этим девушкам, помешать убийце? Почему именно сейчас запустилась цепочка воспоминаний, показывая мне очевидные вещи? Я же видела их раньше. Настоящее имя парня вертелось на языке, но подходящая буква никак не хотела становиться на место. Закусывая нижнюю губу, почувствовала соленый вкус крови.
— Я тебя не обижу, просто хочу, чтобы все закончилось, — устало закрыла глаза. — Как тебя зовут?
В парне будто что-то щелкнуло. Изменилась походка, осанка и что-то еще.
— Игнат.
Не веря тому, что сейчас произошло, я постаралась не радоваться раньше времени.
— Теперь все будет хорошо? — Осторожно спросила.
— Не знаю. Для начала давай мы уйдем отсюда.
Осматриваясь по сторонам, он ненадолго вышел, чтобы вернуться с чем-то похожим на лом. Валерия не планировала меня освобождать и наверняка выбросила ключи от замка на цепи. Он с легкостью поддался, и уже через несколько секунд, потирая ноющие запястья, я оказалась на улице.
— Карина, я не знаю, сколько у нас времени. Нужно добраться до дороги.
— Пошли со мной. Я помогу тебе.
— Ты сама себе веришь? Мне уже ничем не помочь. Нас становится больше.
— Сколько?
— Я
