ничего не объяснишь. Ты еще раз станешь для него человеком, который плохо поступал… с мамой. Так психология сработает.
— Она ему не мать! Она просто баба, которая захотела устроиться в жизни получше за наш счет. Я с ней спать не стал, так она с детей решила зайти!
— Не злись так… Главное не она, а чтобы с детьми все было в порядке. Если ты с ними все уладишь, то с ней у тебя больше не будет проблем.
Потом она точно отстанет.
— Да… Да, ты права… — выдыхает шумно. — При них я точно с ней ничего не буду делать. Но я этого так не оставлю…
— Наверное, все-таки, надо бы им рассказать…
— Мир, давай сейчас без этого. Надо было, не надо… Что есть, то уже есть. Мне и без чувства вины сейчас паршиво.
Да уж… Его ждет серьезный разговор с сыном.
Валентина Петровна сейчас с внуками в городской квартире, не за городом. Иначе бы долго пришлось ехать.
Бросив машину во дворе как попало, мы с Егором двигаемся к дому, поднимаемся на двенадцатый этаж.
Егор решает не пользоваться звонком. Стучит кулаком в дверь. Сильно. Дважды.
Дышит шумно, становясь все злее с каждой секундой. Будь у него ключ, он бы самовольно вошел. Он у него кажется и есть, но только не с собой.
Еще через несколько секунд нам открывает дверь встревоженная, какой я ее еще никогда не видела, Валентина Петровна.
— Егор, что же ты нам не сказал…
— Где они все? — спрашивает Егор и входит в квартиру. Валентина Петровна пропускает и меня. — Мама, я тебя спросил! Отвечай мне!
— Успокойся… Они сейчас у меня в комнате, общаются. Матвей, Кира и… Нина.
— Что?!.. И ты позволила?!
— А почему нет? Почему ты скрывал их родную тетю?…
— Мама… — вкрадчиво рычит Егор. — Когда ты уже усвоишь, что если я когда-то что-то делаю, то это не просто так.
Я, пожалуй, помолчу. Хотя мне нетерпится поскорее увидеть Киру.
— Егор… — мама его как всегда пытается сгладить углы, но думаю сейчас не получится.
— Значит, так надо было! И этой женщине здесь нечего делать. Никогда.
— Ты что, не можешь ее видеть потому что у нее лицо Киры? Тебе тяжело?.. — допытывается его мать.
Егора это только сильнее злит.
— Нет! Мне ни разу не тяжело, мама. У этой женщины ничего общего с Кирой. Она здесь, чтобы добиться своих целей, а не потому, что рьяно и искренне тянется к племянникам, — горячо говорит Егор матери и на меня взгляд переводит. — Будь здесь, — и быстро уходит вглубь квартиры.
Валентина Петровна хочет пойти за ним, но я осмеливаюсь остановить ее за руку.
— Лучше не надо… Только хуже будет, — поджимаю губы.
— А что хуже будет, Мира? Почему он такой? Словно бес вселился! Я думала, с тобой он успокоился, а я будто вижу прежнего его…
— Егор просто правду сказал. Нина… преследует свои цели.
— Какие у нее могут быть цели? Что она хочет на самом деле?
Я не успеваю ответь на этот непростой вопрос. Начинаю раздаваться крики. Егора… и Матвея, который по всей слышимости защищает свою новоиспеченную тетю, которую его психика воспринимает как мать. Господи…
— Ты слышала?! Надо вмешаться! — беспокоится Валентина Петровна и бежит туда. Мне тоже приходится.
Мы входим в комнату и видим картину, от которой мне становится нехорошо.
Матвей загораживает Нину от отца, а Кирочка стоит в углу комнаты и чуть ли не плачет, шокированная происходящим. Увидев меня, сразу бежит ко мне. Врезается личиком в мой живот, обнимая.
Уверена, что это Нина все спровоцировала. Егор не стал бы кричать без причины. Думаю, он хотел ее вывести и поговорить с ней тет-а-тет, и тут понеслось…
— Не трогай маму… Нину! — защищает Матвей эту стерву.
— Я не собирался ее трогать, Матвей. Я сказал, что нам нужно поговорить с ней наедине. Ты же сам слышал.
— Она сказала, что ты будешь ее выгонять, предупредила!
— Ах ты… — цедит Егор, подняв гневный взгляд на Нину, у которой лицо невинной овечки. — Матвей… — сдержанно. — Нина — не твоя мама. Она не сестра твоей маме. Они никогда не были знакомы, понимаешь? — наклоняется к сыну Егор. — Она узнала о нас недавно, и решила… — да, лучше бы ему подбирать слова. — Поверь мне Матвей, она здесь не потому, что хочет с тобой общаться и дружить. Она…
— Я тебе не верю! Ты врешь! Она как мама!
— Нет, она не как мама! Она тебе чужая. Верь мне! Я твой отец!
— Я тебя ненавижу!!
Глава 40
Слова Матвея настолько шокируют Егора, что он в оцепенении уже больше десяти секунд.
Ему больно слышать от сына такое. А сам Матвей… он просто запутался.
Мне влезать — только хуже будет.
Я по-прежнему чужая для мальчика. Он еще не успел как следует проникнуться ко мне. А тут тетя с внешностью его матери, которая явно выигрывает у меня.
— Мотенька, милый, ну что ты такое говоришь? — почти плачет Валентина Петровна. — Как ты можешь ненавидеть своего отца? Так же нельзя…
А эта стерва просто стоит наблюдает за развитием событий.
— Он хочет выгнать Нину! — вскрикивает мальчик.
— Так, — уперев одну рук в бок и потерев переносицу, выдыхает Егор. — Все, кроме Нины, выйдете из комнаты.
— Я никуда не пойду! — снова вскрикивает Матвей.
— Я кому сказал?! — оглушает Егор, чем пугает сына. — Я говорю — ты делаешь! Сейчас же, Матвей! Из комнаты марш!
Мальчика как ветром сдувает, следом выходим и мы с Кирой. Валентина Петровна закрывает дверь.
Правильно… Им надо поговорить. Егору нужно выяснить, что ей действительно нужно. Может, тогда что-то можно будет сделать.
Нет, я понимаю, что ей нужно, но она должна была уже понять, что это не будет. Значит, она готова пойти на компромисс. И этот компромисс — не общение с детьми.
— Пойдемте в кухню, — предлагает женщина. — Я чай всем сделаю.
— Не хочу! О чем он будет говорить с Ниной? Он ее сейчас выгонит, — не унимается Матвей.
— Матвей, твой папа кое-что знает о Нине нехорошее, поэтому и беспокоится, — произношу я, а мальчик злой взгляд на меня кидает. Я и не ждала, что он оценит мою заботу и объяснения.
— Угомонись и сядь, — сердито говорит мальчику бабушка. — Вот, последуй примеру своей сестры.
Пока сидим, там все тихо. Я почти ничего не слышу. Хорошо это или плохо… не знаю.
В конце концов, Матвей срывается и выбегает из комнаты.
— Пускай идет, — говорю я женщине, которая собиралась уже броситься за
