помине. Баронет сразу начал с атаки. И бил он словно боевой конь копытом. Поединок действительно занял три минуты, как и предполагал Эдик. Вот только всё это время его самого гоняли по арене, как нашкодившего кота.
Лёгкий доспех парня совершенно не располагал к жёсткому обмену ударами. Да если бы и располагал. С баронетом ему ничего не светило. Ди Ньето оказался слишком хорошим фехтовальщиком и был слишком хорошо вооружён. Максимум на что хватало Эдика, это кое-как отбиваться секирами. Точнее, секирой — вторая только что улетела за границу Круга Мечей, выбитая из рук мощным ударом оппонента. Оставался, конечно, ещё один вариант. Загонять сплошь закованного в тяжёлое железо врага до изнеможения. И может быть, это даже выгорело… С кем-нибудь другим. Постарше и потолще. А баронет был молод, силён и до безобразия вынослив. Он только распалялся с каждым ударом, но уставать не собирался. Скорее Эдик сам запыхается. Да он и запыхался уже. Сказалось всё-таки болезненное состояние и заложенный соплями нос.
Решив, что на сегодня достаточно беготни, парень развернулся к противнику лицом. Похоже, сегодня придётся умереть. Так для чего умирать уставшим. Правда, единственный топор не самый лучший выбор против противника с полуторным мечом, щитом и в полном доспехе. Но не расписываться же от этого в собственной несостоятельности. Эдик попробовал достать баронета. Но тот и в защите оказался хорош. Выпад был легко отбит, а от контратаки ди Ньетто Эдику пришлось далеко отпрыгивать назад. Бессознательная попытка устроить под ногами баронета Песковый Зыбун отозвалась болью в запястьях и зелёной вспышкой рун на блокирующих браслетах. И ничего не произошло, ни единой песчинки не появилось.
Парень взвыл от бессилия и злости. И чтобы хоть что-то сделать, метнул секиру противнику в голову. А сам кинулся ему в ноги с намерением повалить на спину. И снова не вышло. Баронет небрежным взмахом меча отбил летящий топор в сторону, и так вре́зал Эдику углом щита по спине, что он упал на четыре мосла. Следующий удар — коленом под подбородок заставил его опрокинуться назад, и уже вдогонку ди Ньето вбил ему в грудь пятку кованого сапога. Эдик грохнулся на спину и вспахал широкую борозду, проехав пару метров по утоптанному снегу.
Встать он попытался, но не успел. Удар ногой в лицо, да со всего маха, снова опрокинул Эдика на землю. Ортис ди Ньетто не собирался разыгрывать из себя благородного лорда. Эдик густо сплюнул кровью из разбитого рта, и откинулся назад, оперевшись на локти, в ожидании завершающего удара. Баронет не торопился. Сейчас игра шла по его правилам. Он подобрал упавший топор и пренебрежительно кинул оружие противнику.
— Попробуй ещё раз, самозванец, — голос ди Ньетто из-за закрытого забрала звучал глуше, чем обычно, — пусть все увидят, чего ты стоишь без своих фокусов!
Он пнул носком сапога снег под ногами, обдав Эдика колючими брызгами. И демонстративно отошёл в сторону — дожидаться, пока соперник поднимется. Этакий жест доброй воли. Показушник хренов!
Парень… Да нет, уже не просто парень — тот молодой человек с Земли остался в прошлом. В Круге Мечей тяжело поднимался Эддард, владетельный лорд Альдеррийских земель. Маркграф, стоя́щий на страже границ Аркенсейла. Магистр Четырёх Стихий, вероломно лишённый способностей, отправленный на верную смерть в неравную битву. Эдик осознавал себя сейчас именно так. И никак иначе. Жаль только, что недолго придётся.
Он обвёл взглядом зрителей. Сотни лиц. Злорадные, сочувствующие, равнодушные. На них на всех наплевать. Сейчас хотелось взглянуть на друзей и близких, в последний раз запечатлеть их образы в памяти. Аларок, Штерк. Деккер. Хирдманы. Эрика… Эдик подмигнул наставнику на прощанье. Было приятно с тобой познакомиться, учитель! А Годдард-Натаниэль, всё-таки ублюдок. Надо было ему так вчера распинаться, чтобы сегодня с довольным видом наблюдать за расправой. Зачем только камень призыва подарил…
Ну и хватит сентиментальных переживаний. Эдик встряхнулся и ринулся в атаку. Короткий разбег. Обманное движение в сторону. Удар! Баронет отбил секиру шитом и ударил в ответ, целя маркграфу в голову. Эддард подставил под рухнувший сверху клинок рукоять топора, перехватив его двумя руками. Меч встретился с топорищем, разрубил его на две части и впился в правое плечо, пробив тонкий металл кирасы. Ключица хрустнула, рука повисла плетью. Эдик заорал от рвущей тело боли и осел на одно колено.
— Умри, ублюдок, — Ортис ди Ньето занёс клинок для завершающей атаки.
— Сам ты ублюдок, — не согласился с адресованной ему характеристикой Эддард и швырнул в оппонента секиру на куске обломанного топорища.
Та крутнулась в воздухе и влетела в прорезь забрала острым краем широкого лезвия. С сочным чавканьем лопнуло глазное яблоко. Пришёл черёд баронета орать от боли. Эдик криво ухмыльнулся. Всё-таки не с сухим счётом проиграл. Впрочем, долго радоваться успеху не получилось. Меч Ди Ньетто обрушился ему на голову. Маркграф упал навзничь, обливаясь кровью из рубленой раны. Боль от неожиданной раны, потеря глаза отвлекли Баронета, и удар получился смазанным. Но и этого оказалось достаточно, чтобы шлем оказался разбитым вдребезги, а на черепе Альдеррийского лорда появилась глубокая зарубка.
Баронет с криком ярости отбросил щит, вырвал из шлема обломок секиры и отшвырнул следом вместе с самим шлемом. Сделай он это перед тем, как нанести предыдущий удар, Эдика уже бы понесли отпевать. Впрочем, сейчас ди Ньетто собирался исправить своё упущение. Он перехватил меч двумя руками, шагнул к поверженному противнику. Клинок взметнулся вверх.
— Стоять! — раздался голос короля.
Но клинок уже не остановить. Сквозь кровавую пелену маркграф увидел устремившуюся к горлу смерть. А умирать так не хочется. Инстинкт самосохранения воззвал ко всем имеющимся возможностям организма. И организм ответил. А поскольку принадлежал он стихийному чародею, то и ответил соответственно. Вспыхнул Песчаный Купол. Меч баронета завяз в защитном заклинании, а его самого отбросило на три метра назад. На запястьях Эддарда полыхнуло ядовито-зелёное пламя. Блокирующие артефакты расплавились и оплыли с рук чародея вместе с кожей. Кричать от дикой боли сил не осталось. Поэтому потерял сознание и отключился Эдик молча.
Ди Ньето зарычал бешеным зверем и рванулся обратно, на ходу вытаскивая из ножен кинжал. Вид у него был соответствующим. Правая половина лица в крови и потёках содержимого глазного яблока. В углах рта пузырится пена. Зубы обнажены в злобном оскале.
