спросил у него подошедший к квадроциклу капитан Сурмий.
– Начинаются камни, – отвечал Горохов.
– Да, Урал близко. Думаю, часа через четыре будем в Красноуфимске.
– Барханы пошли высокие, а вон и дюны…, – уполномоченный смотрит в оптику. – Думаю, нам лучше взять сейчас южнее и через часик повернуть на восток.
– Кораблёва считает, что лучше ехать как ехали, – отвечает капитан.
– На юге отсюда большая равнина, там нет камня, нет дюн, выиграем час, – продолжал Андрей Николаевич. – Будем в Красноуфимске к десяти. Сможем избежать жары.
Нет, его голос не был услышан. И колонна двинулась ровно на юго-юго-запад. И вот тут он оказался прав.
Дальше то тут, то там начинали вылезать из земли мощные базальтовые камни, утёсы, гребни, на которые ветер сразу насыпал песка. И на которых тут же, сразу образовывались трёх-, пяти-, шести- и даже десятиметровые мощные дюны, которые иной раз тянулись на целый километр. Скорость движения сразу снизилась.
А иной раз случалось, что колонну приходилось разворачивать в обратную сторону и гнать машины назад.
И ни к десяти часам утра, ни к двенадцати дня они на блокпост не попали. Только к двум часам основательно уставшие от бесконечной пыли и раскалённой до шестидесяти градусов степи люди наконец увидели на возвышенности белые строения, возвышающиеся за бетонной стеной. Это и был блокпост Красноуфимск.
Два десятка военных с прапорщиком Курёхиным во главе, что несли тут дежурство, были рады прибывшим, а ещё удивлены их появлению. Особенно радовались дети. Некоторые солдаты жили тут со своими семьями. Всем детям было сразу выдано по банке компота и по пакету сушёных яблок. Настоящая невидаль на юге.
Начальник гарнизона Курёхин без разговоров предоставил экспедиции и топливо, и воду, и отличную еду из вяленых козодоев, отменных свежих кактусов, таких в Соликамске ещё поискать, и отличного паштета из саранчи. И великолепный чай. Сами же с удовольствием брали себе консервированный хлеб из кукурузы, и дефицитный горох, и редкий мармелад. Ну, и медные деньги северян, которыми Кораблёва расплатилась за рыбий жир. Солдаты блокпоста сами его покупали, поэтому дарить не могли. А вот еды, электричества и воды у них было предостаточно. Горохов прошёлся по блокпосту, пригляделся. Его узнавали, даже по одежде, маску он не снимал.
С одним из солдат, который вместе с женой чистил от пыли солнечные панели на крыше большого здания, он, задрав голову, заговорил:
– Эй, друг, я смотрю, у вас тут изменения произошли.
– Изменения? – и солдат, и женщина перестали смахивать пыль. Уставились сверху на уполномоченного. – Ах, да, вы же пару недель назад были у нас.
– Да, был, вот и вижу, что у вас тут кое-что поменялось, – Андрей Николаевич достаёт из пачки две сигареты и одну из них ловко кидает вверх. Солдат не менее ловко ловит её:
– Спасибо. А что поменялось-то?
– Пулемёт… – Горохов прикуривает и указывает на крышу соседнего здания, где под брезентом среди солнечных панелей стоит двенадцатимиллиметровый пулемёт. Он стволом развёрнут к югу, к большой дюне.
– А, ну да… Прапорщик сказал поставить его тут.
– Дарги?
– Да не-е…, – отвечает солдат, тоже прикуривая, кажется, он не очень хочет говорить, мало ли… прапорщик потом может за излишнюю болтовню высказать. – дарги тут гости редкие.
– Слушай, друг, я не просто так интересуюсь, – объясняет уполномоченный; он, чтобы наладить контакт, снимает респиратор и очки, – нам, может, уже сегодня в ночь дальше придётся ехать. Хотелось бы знать, что тут за последнее время изменилось. Что происходит. К чему готовиться.
– Да я понял, понял, – говорит солдат и тоже стягивает свою маску вниз, – просто болтать… Ну, сами понимаете, а пулемёт…, – он смотрит на соседний дом, – тут звери стали появляться опасные.
– Стригуны, – вспомнил уполномоченный, как называла женщина в Насадке опасных животных.
– Ага, ну да, ну да…, – кивает солдат. – И ещё тараканы.
– Тараканы? Что за тараканы?
– Ну, такие, – солдат делает неопределённый жест рукой, в которой держит сигарету. – Такие невысокие. Четырехлапые.
Горохов молчит, осмысливает услышанное, а солдат продолжает.
– Они и раньше появлялись, ну, стригуны…, – он машет рукой на запад, – там, а сейчас уже и на востоке. Порвали три дня назад сети нам. Там, на восточных дюнах, очень саранчовые места. Так они уже и туда стали забегать, и на южной дюне стали появляться. Посланий раз пришлось такого из пулемёта приветить.
– Убили? – спрашивает Андрей Николаевич.
– Нет, до южной дюны тысяча метров, пуганули малость. Убежал.
Горохов кидает окурок в песок, давит его сапогом.
– А что с даргами?
– За полгода, что я тут, ни одного не видел, – отвечает солдат и тоже тушит окурок.
– Ладно, – говорит уполномоченный, – спасибо, друг.
– Да не за что, – отвечает собеседник и тут же спрашивает: – Так вы на юг, что ли, дальше поедете?
– Это нашей старшей решать, – отвечает Андрей Николаевич.
– А-а… А я так и подумал, что она у вас старшая, – солдат ухмыляется.
– Интересно. А почему ты так подумал? – это и вправду интересно Горохову.
– Так если вы, северные, едете куда-то, и среди вас есть баба, то она всегда у вас старшая, – он чуть подумал и добавил. – И всегда она высокая, выше многих мужиков.
– И часто через ваш блокпост такие, как мы, ездят?
– Ну, второй раз за полгода, а ещё я таких ваших баб и на других блокпостах видел. Так что не в первый раз.
– А ты молодец, наблюдательный, – говорит уполномоченный и надевает респиратор.
– Разболтался ты что-то, и болтает, и болтает, – негромко ругает солдата женщина, стоявшая рядом с ним. – Лучше бы так панели чистил.
– Да ладно, я ж просто разговор поддержал, – отвечает солдат, принимаясь смахивать пыль с солнечных панелей.
А уполномоченный идёт к своему дому, дому, что выделили ему и тем салажатам, с которыми он ехал. У него много мыслей. Он собирается повторить с капитаном.
«Да, нужно определённо с ним поговорить, разговаривать с Кораблёвой дело бессмысленное. Биот».
Глава 22
Капитан Сурмий в отведённой ему комнатке брился. Молодец. Держит себя в форме. Даже если его лицо почти всегда будет скрыто респиратором, перед подчинёнными офицер всегда должен выглядеть опрятным и подтянутым.
– Почему вы не спите, инженер? – спрашивает капитан, не отрываясь от своего занятия. – Как только температура упадёт ниже пятидесяти, будем выдвигаться. Вам лучше отдохнуть.
– Я спал в машине, во время езды, – Горохов остановился в дверях.
– Отлично, вы молодец, – Сурмий через зеркало смотрит на уполномоченного и догадывается. – У вас есть что-то интересное?
– Дальше нужно будет ехать осторожно.
– Мы говорили с комендантом, он сказал, что даргов поблизости давно не видел.
– Даргов… Мы увидим их
