что никогда я так быстро не писала!
Димочке обязательно эмолент под подгузник, а Саше только комбезы надевать. Иначе он их скатывает под спинкой и растирает кожу. Ещё соски не путать. У Саши с зайчиком, а у Димы со слоненком.
На листке поплывшими пятнами чернил остаются мои слезы. Крокодильи. Как бы сказал папа. Прямо как в тетради с переписанным домашним заданием.
Руслан выводит меня из здания силой. Пригрозив пару раз, что если я так буду себя вести, то нас больше не пустят.
Я все понимаю, но всхлипывать перестаю только возле машины.
Муж помогает мне сесть.
— Все будет хорошо, — шепчет. — Мы вернем детей. Сегодня поговорю с отцом. Он должен согласиться. Иначе — мать его не простит.
— Ты обещаешь?
— Ну как я могу обещать? — Психует Руслан, повышая голос. — Я обещаю, что сделаю все возможное и невозможное!
Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но вдруг чувствую, что мир вокруг меня начинает вращаться. Хватаюсь пальцами за дверь, но они соскальзывают.
Муж успевает подхватить меня.
— Прости, прости родная. Ну ты чего? Тебе плохо?
Я хочу ответить, но не могу. Голова кружится. Глаза закрываются…
Глава 36
Алина
В себя я прихожу уже в больнице.
Чувствуя, что буквально привязана к постели разными проводами, медленно открываю глаза.
В руке капельница. Рядом пищат приборы. Во рту вкус лекарств…
— Я понимаю, что нельзя волноваться, но ситуация у нас непростая, — слышу голос мужа из-за приоткрытой двери. — Может быть, назначить ей успокоительные?
— Те седативы, что разрешены беременным, ее не успокоят, к сожалению, — отвечает второй голос. — Разово — ещё куда ни шло. Думаю, что лучше мы подержим ее в больнице недельку на токолитиках.
— Она не согласится…
— Потерять ребенка для вашей жены будет большой трагедией. Согласится…
Дальше голоса становятся глуше, и я перестаю их различать.
Ребенка?
Я пытаюсь переварить услышанное.
Какого ребенка? Спускаю одеяло ниже и кладу ладони на живот. Я что? Беременна?
Этого не может быть!
Но с другой стороны должны же быть объективные причины тому, что меня так отключило. И это точно не просто нервы.
Руслан возвращается ко мне в палату минут через девять.
— Алина! — Видит, что я пришла в себя и спешит к постели. — Привет, родная. Как ты себя чувствуешь?
Целует мне руку свободную от катетеров.
— Нужно позвать врача. Ты так меня напугала!
— Подожди, — перехватываю я его за рукав и пытливо заглядываю в глаза.
Садится на край кровати.
— Что случилось?
— Я беременна? — Задаю вопрос, который трепещет внутри. — Это… это правда?
— Да… — разводит руками Руслан. На его губах появляется виноватая, мальчишеская улыбка. — Нужно будет ещё пройти врачей и узи, чтобы убедиться, что все хорошо. Но факт — мы с тобой почти многодетные родители. Проезд бесплатный себе в транспорте оформим, скидки на коммунальные. Эх! Заживем!
Я не знаю, плакать мне или смеяться. Да и до конца пока не верю. Узнать в такой момент… какая жестокая ирония судьбы.
— Это точно? У меня же диагноз…
— Вряд ли анализ крови ошибся, — отвечает муж. — И, судя по сроку, все получилось с первого раза. Время в первую брачную ночь мы зря не теряли.
— Ты рад? — Спрашиваю настороженно. — Господи, это теперь их у нас будет трое! Мы пойдём с ума от недосыпа!
— Я очень рад, — отвечает Руслан и порывисто несколько раз целует меня в щеки. — Врач сказал, что недельку тебе придется полежать. Есть угроза выкидыша.
— Как лежать? А как я буду ездить к детям? Нет, я не могу… — накрывает меня паникой.
— Я поговорю с Майей, — успокаивает меня муж. — Она поможет. Не волнуйся за парней. Они в любом случае будут живы и здоровы. Твоя задача сейчас сохранить ребенка.
— Ты говорил с отцом?
Руслан отводит глаза.
— Руслан?
— Говорил. Он был бы рад сделать все возможное, но к сожалению, по условию завещания права на компанию не могут быть переданы или проданы никому другому в течение десяти лет… — разводит руками. — Дед подстраховался. Отец уже подключил нотариусов и юристов, но пока не понятно с какой стороны браться за дело. У Ратмира на подходе сын. Двадцать шесть недель. Дядька будет давить до последнего, что у него есть единственный законный наследник. А у нас с тобой есть только одна надежда — снова найти биологическую мать мальчиков и уговорить ее подписать задним числом договор на суррогатное материнство. Конечно, опека, скорее всего, признает его недействительным, заставит пройти всю процедуру усыновления заново, но по крайней мере, с нас снимут обвинения в похищении детей.
— О Господи… — шепчу. — Это же сколько дети пробудут не дома?
От этой мысли меня мгновенно бросает в пот и озноб. Ощущение липкой безнадежности обжигает грудь и горло.
— Мы же вернем наших мальчиков, Руслан? Их никому до этого не отдадут?
— Отдать не имеют права. Даже если попытаются, то ход делу все равно не дадут…
Муж осекается, потому что дверь в плату распахивается, и в нее на каталке завозят девушку.
— Помогите, пожалуйста, — просит Руслана медсестра.
— Да, конечно, — подхватывается он, подходит к моей будущей соседке ближе и вдруг шарахается в сторону.
— Лиля? Кто тебя так? Черт возьми…
— Вы знаете ее? — Замирает медсестра.
— Да, конечно, знаю, — растеряно отвечает Руслан.
Я приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть на ту самую Лилю.
— Никуда не уходите, пожалуйста, — просит медсестра. — Я сейчас Виктора Семеновича позову. Девушка к нам три дня назад поступила. В тяжелом состоянии. Пыталась под машину броситься. Беременная. И молчит. Ни слова не говорит. Сообщать родным ничего не разрешает…
Руслан помогает Лиле перебраться на кровать.
У меня начинается тошнота только от одного взгляда на ее лицо. Это не машина. Девушку били.
Кусая разбитые губы, Лиля смотрит в стену и пытается сдержать слезы. Но они все равно скатываются на белоснежный пододеяльник большими мокрыми каплями.
— Лиля… — прокашливается Руслан. — Ты можешь говорить?
Девушка едва заметно кивает.
— Тогда почему ты молчишь? Мне позвонить родителям? Братьям?
Лиля дергается и отрицательно качает головой.
Отворачивается от нас и накрывается простыней практически с головой.
Я даже сейчас совсем не ревную. Более того, ощущая безысходность в действиях девушки, проникаюсь к ней сочувствием.
— Мы можем тебе чем-нибудь помочь? — Спрашиваю тихо. — Скажи, кто тебя обидел?
— Лиля, я обещал, что ты всегда сможешь на мою помощь рассчитывать, — машинально сжимает ее плечо Руслан, — но для этого нужно говорить.
— Это муж… — вдруг на выдохе отвечает Лиля. — Я не могу больше ничего говорить! Мне так стыдно. Папа был прав. Я — падшая женщина. Мусор.
