Мягкие разлизанные мышцы легко пропустили в себя один палец, Женя даже не успела испугаться, так легко он скользнул внутрь.
– Больно?
– Нет, – честно ответила она.
Раздался щелчок, как будто открыли крышку на флаконе, и между ягодиц полилась прохладная скользкая жидкость. А к одному пальцу добавился второй. Было странно от ощущения заполненности в непривычном месте, но не больно. Точно не больно.
– Когда ты только успел смазку купить? – глухо проговорила Женя, уткнувшись лицом в подушку.
– Пока ты ходила за сувенирами, – усмехнулся Саня и стал осторожно двигать пальцами, лаская, оглаживая и потихоньку растягивая упругие стенки. Одновременно с третьим пальцем вернулся язык, который нежно прошелся по растянутым мышцам, и Женя впервые застонала.
Было странно, но… хорошо. Она сама не смогла бы описать свои ощущения. Это было что-то, лежащее вне привычной системы координат. Что-то острое, запретное, виденное ранее лишь в порно, и от одной мысли об этом обжигало лихорадочным стыдным возбуждением.
– Прогнись еще. И дыши. Я остановлюсь, как только ты скажешь.
Саня входил в нее плавно, осторожно, замирая от каждого ее стона. Женя, на собственном опыте зная его дикий темперамент в постели, не ожидала, что он может быть настолько нежным и терпеливым. И в противоположность осторожному, буквально по миллиметрам, проникновению, заставляющему непривычные мышцы расходиться в стороны, говорил Саня жарко и напористо. Говорил такое, что от каждого его слова у Женьки кровь бросалась в лицо, все нервные окончания опаляло возбуждением, и она не могла удержаться от стона, прогибаясь в спине и позволяя входить в себя все дальше и дальше.
– Я полностью в тебе, – хрипло выдохнул наконец Саня, ласково целуя ее в плечо. – Моя хорошая… Я…могу?
– Давай уже, Саш, – простонала Женя, чувствуя себя балансирующей на грани пропасти. Ужасно хотелось, чтобы это мучительно-сладкое напряжение, охватившее все тело, стало еще острее, еще горячее и перенесло ее за те границы, за которые она раньше боялась даже заглядывать.
И Саша дал. Сильные размашистые движения сначала отозвались слегка болезненным жжением, но потом вдруг очередной толчок попал в неожиданно чувствительную зону, и Женька беспомощно ахнула и громко застонала. Хорошо…господи, как хорошо… непривычно, странно, но хорошо….
Она просто потерялась в ощущениях: стонала, царапала ногтями простыню, скулила, а когда Санина рука скользнула между ее ног и пальцы с выверенной силой надавили на клитор, Женьку накрыло таким мощным оргазмом, что, казалось, ее просто вынесло за пределы вселенной. Тело содрогалось от сладких спазмов удовольствия, а в голове было пусто, как будто там больше не осталось ни одной мысли.
– Ты жива?
Хриплый голос Саши и знакомая тяжесть его тела, придавившего Женьку сверху, возвращали в реальность.
– Не уверена, – сипло призналась она. Голос ее не слушался, в горле все пересохло, как в пустыне – сейчас бы полцарства за глоток воды.
– Пойдем.
Саня почти на руках оттащил ее в ванную и помогал, намыливая ленивое от послеоргазменной истомы тело, а Женька ловила губами струи воды из лейки душа и чувствовала себя такой любимой, такой обласканной, что хотелось плакать.
– Тебе понравилось?
– Очень. Я не ожидала, что это будет так… необычно. И не больно.
– Вот и от меня польза есть, – ухмыльнулся Саня. – Расширил твои сексуальные горизонты.
Женя сквозь силу улыбнулась и кивнула.
Она не стала говорить Сане, что больше ни с кем на подобное не согласится. Просто потому что знает: так хорошо ей ни с кем не будет. И это не в мужчинах проблема, наверняка среди них есть и более умелые любовники. Проблема в ней, в Женьке. В том, что ее прямо сейчас накрыло пониманием: она не влюблена. Нет. Все гораздо серьезнее. Она любит Саню. И сложно даже представить себе масштаб катастрофы, которая разразится, если он вдруг об этом узнает.
После пафосной Швейцарии и изысканной Италии Черногория ощущалась чем-то очень простым. Как будто сначала поел в дорогом ресторане, а потом пришел домой и сделал себе бутерброд из серого хлеба и толстого куска докторской колбасы. Ни разу не деликатес, но, черт возьми, как вкусно!
Черногория не была богатой страной. Во всяком случае, в той деревеньке, где у Жениной знакомой стоял дом, точно днем с огнем не нашлось бы ни огромных коттеджей, ни дорогих тачек, ни яхт. Только горы, узкие дороги с трещинами в асфальте, простые беленые домики и море с каменистым, совсем не лакшери пляжем. В километре от деревни находилось единственное кафе с простейшим меню, где был один вид супа, несколько мясных и рыбных блюд и два вида гарнира: картошка фри и овощной салат. А из напитков местное пиво и домашнее белое вино, которое тут было принято пить, разбавляя водой.
Изначально, когда Женя еще зимой планировала это путешествие, ей казалось, что пять дней в Черногории будут самой занудной и неинтересной частью поездки, ибо кроме моря тут делать нечего, поэтому она заранее придумала, чем можно будет развеять эту деревенскую скуку: экскурсия на катере, поездка на устричную ферму, подъем на рассвете в гору к крепости города Котор, автостоп в Будву, где тусуется молодежь…
Ни один пункт из этого плана не был выполнен. И это оказалось прекрасно.
По утрам Женя просыпалась в своей комнате и какое-то время лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как сквозь ставни пробираются солнечные лучи и ласково скользят по лицу. Потом вскакивала, натягивала шорты с майкой и выбегала на балкон. Там щурилась на солнце, подставляя ему голые плечи, и смотрела вдаль, где сверкало и переливалось синее, с серебристыми бликами море.
Примерно в это же время просыпался и Саня. Ходил, шумел, ворчал, как разбуженный невовремя медведь, потом, судя по запаху, наливал себе кофе, и наступала блаженная тишина.
После этого он обычно выходил к Женьке на балкон – в одних трусах, взъерошенный и ухмыляющийся – и молча прижимал ее к себе.
– Какие у нас планы? – по привычке спрашивала Женька.
– Почистить зубы и поебаться, – рапортовал Саня. И они шли выполнять намеченное.
Завтракали на улице, вытащив туда колченогий столик, найденный в кладовке. Свежий хлеб из пекарни за углом, сыр и колбаса, купленные на рынке в Тивате, а на десерт крупный прозрачный виноград все с того же рынка и инжир с огромной смоковницы около их дома.
После завтрака шли на море, а потом опять домой, окапываясь в кровати и не вылезая оттуда до вечера. После семи жара спадала. Женя надевала красивое платье, Саня – чистую футболку, и они шли в тот самый ресторанчик, где вкусно было все. И кальмары на гриле, и рыбный суп, и свежая, утреннего улова дорада, и жареные осьминоги, и сочная плескавица – огромная котлета из рубленого мяса.
Обратно шли сытые, чуть ли не раздувшиеся от неприлично больших порций вкусной еды. Шли и разговаривали, как обычно, обо всем, и Женька чувствовала себя сказочно счастливой. Словно Золушка до того момента, как часы пробьют двенадцать.
