Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 197
Во-вторых, если до Крестовых войн женщины полностью зависели от своих отцов, мужей и сыновей и даже Бог считал их существами низшего сорта, то в результате Крестовых войн они оказались вынужденными сами отвечать за себя и хозяйство и даже заниматься политикой. Это, конечно, способствовало росту самоуважения.
Среди других факторов необходимо отметить, что стабилизации общественного положения женщины способствовала церковь: если почти до конца XII века муж мог легко расстаться с надоевшей женой, то затем церковь пресекла эту практику.
Лукас Кранах. «Золотой век». 1530 год.
Еще одна причина перемены отношения к женскому полу – приход из Византии в Европу культа Девы Марии. Раньше «первой» женщиной была Ева, виновница человеческого грехопадения; теперь таковой стала Мария, мать Спасителя. От такой перемены женщины много выиграли.
Наконец, от XII века начал развиваться chansons de geste, жанр «песен действия», по своему влиянию на культуру сравнимый с современным культом телесериалов. Это были длинные ассонансные поэмы, что-то вроде речитатива под простой аккомпанемент, повествующие в основном о подвигах воинов и христианских рыцарей, путешествующих по сказочной стране, с любовными и боевыми подвигами. Новинкой стала идеализация женщины. Для рыцаря становилось приличным, во-первых, хранить верность Господу Богу, во-вторых, своему сюзерену и, в третьих, – даме сердца.
Куртуазная (придворная, благородная) любовь наделила Даму добродетелью, обернув ее неким волшебным туманом. Мужчины ушли на войну и с собой унесли идеал. И о том же самом идеале – о женщинах – бродячие трубадуры пели песни… женщинам. А они уже твердо усвоили, что изменять своему рыцарю нельзя. И женщины сами брались за перо.
САПФО (поэтесса I половины VI века до н. э., линия № 4).
Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех.
У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу, – уж я не в силах
Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же -
Звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.
Литературоведы прямо пишут: «Апулей, который знал, о чем говорит, называл стихи Сапфо «чувственными» и «распутными», а Овидий говорит о них как о полном руководстве по женскому гомосексуализму». Впрочем, приведенное здесь стихотворение Сапфо едва ли не самое лучшее в ее творчестве. В основном же то, что из него известно, поэзией назвать трудно. Часто это просто несвязанные призывы типа «Придешь ли ты ко мне, прекрасная».
Вообще в этот период (линия № 4) мы видим просто море разливанное любви и страсти. Анакреонт (570–478 до н. э.):
Бросил шар свой пурпуровый
Златовласый Эрот в меня
И зовет позабавиться
С девой пестрообутой.
Подобные произведения («Анакреонтические оды») писали на всех языках в средневековье и даже в новое время (Парни во Франции, Грейм в Германии, Державин и Батюшков в России) и вышли из моды только в эпоху романтизма в начале XIX века.
Петроний (I век н. э., линия № 5):
Кто же не знает любви и не знает восторгов Венеры?
Кто воспретит согревать в теплой постели тела?
Правды отец, Эпикур, и сам повелел нам, премудрый,
Вечно любить, говоря: цель этой жизни – любовь.
Что же вы – возразит нам тут читатель – начали с эпохи Крестовых походов, а примеры любовной литературы даете из античной Греции?! Хорошо, приведем примеры других эпох и стран, и вы увидите, что здесь тоже не обходится без Венер и амуров. С Петронием перекликается Гвидо Кавальканти (1255–1300, линия № 5):
Амур натягивает лук
И, торжествуя, радостно сияет:
Он сладостную мне готовит месть.
Стрелой пронзенный дух ему прощает
Упадок сил и силу новых мук.
Для сравнения – IX и XIII века (линия № 6 «арабской» волны), произведения Рудаки (ок. 858–941) и Руми (1207–1299).
Для сада разума – ты осень,
Весна – для цветника любви.
Меня Любовь зовет пророком —
Творцом любви себя зови.
* * *
О вы, рабы прелестных жен! Я уж давно влюблен!
В любовный сон я погружен. Я уж давно влюблен.
Еще курилось бытие, еще слагался мир,
А я, друзья, уж был влюблен!..
Всемирная «игра в куртуазную любовь», которой были увлечены буквально все (включая извращенцев), развивалась и усложнялась трудами поэтов и писателей. Полагают, что очень многое было почерпнуто у мусульман, но между мусульманским и христианским обществом было существенное различие: арабские женщины строго охранялись, «предмет страсти» даже не всегда можно было увидеть. Добродетель и целомудрие, которые воспевались поэтами Европы, заменили в здешних условиях стены гарема:
«Куртуазная поэзия Западной Европы находит себе типологическую параллель в ряде литератур Востока. Мы найдем «куртуазных», т. е. придворных, поэтов и в танском или сунском Китае, и в хейанской Японии, и в Ираке. Но наиболее близка к куртуазной лирике Запада арабская любовная поэзия IX–XII вв. (Ибн аль-Мутазз, Абу Фирас, Ибн Зайдун, Ибн Халдис и др.)…»
По синусоиде время этой восточной куртуазной любви соответствует рыцарской эпохе Европы.
Но вот в чем парадокс: если до начала этой литературно-любовной эпопеи люди знали только любовь-желание, то появившееся в ходе ее понимание «возвышенной любви» прежних желаний отнюдь не уничтожило. Прелюбодеяние оставалось самим собой, пусть даже его завернули в кружева слов. Позже, с развитием известного «демократизма» и быстрого увеличения количества грамотных людей, это сыграло свою роль.
И точно такой же путь прошла «античная» литература; мы легко видим параллели по нашим линиям веков.
Гвидо Гвицинелли (1230/40-1274, линия № 5) учитывал в творчестве своем, как говорят, «опыт античной литературы, произведения которой… (так называемые вольгаризации Вергилия, Овидия, Лукана, Тита Ливия) на рубеже XIII–XIV вв. стали в Италии неотъемлемой частью городской и собственно народной культуры». Чей же это опыт он учитывал? Смотрим:
Вергилий – линия № 5; Овидий – линия № 5; Лукан – линия № 5; Тит Ливий («римский Геродот») – линия № 5. Ни одного автора выше «родной» для Гвицинелли линии № 5. Может быть, это случайность? Посмотрим же, какие параллели между античностью и средневековьем находят для других авторов сами литературоведы.
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 197
