стерк-портал.
— Ты знаешь, что конкретно от меня хотят Мафусаилы? — спросил я Марину.
Она пожала плечами.
— Откуда? Я всего лишь исполнитель, план не мой.
— Я не верю, что дело только в том, чтобы спрятаться.
— В чём же ещё?
— Они наверняка захотят, чтобы я отыскал обелиск.
— Это возможно? — Марина была удивлена и, кажется, искренне.
— Не знаю. Но он должен был укрыться в стерк-пространстве.
— Кто?
— Не кто, а что. Артефакт.
— Сам?
— Ну, да. А ты думаешь, кто его убрал из лаборатории с Истанбуле, когда мы туда вломились?
— Почему же обелиск не сделал этого раньше?
— В смысле, когда его нашли турки?
— Конечно. Зачем позволил им изучать себя?
— Не знаю. Может, хотел, чтобы они это сделали.
— Решил поделиться с людьми технологией?
— Если он — продукт инопланетян или жителей другого измерения, почему нет?
— Кажется, ты отмёл эту версию.
— Меня уже ничего не удивляет.
— Рано или поздно наступает такая стадия.
— Ага.
— Получается, артефакт не был против того, чтобы его исследовали османы, но смылся, едва завидя вас?
— На его месте я бы тоже слинял, — усмехнулся я.
— Что, вы выглядели так грозно?
— Со стороны — наверное.
— Ты серьёзно? — Марина нахмурилась, будто подозревала, что я над ней прикалываюсь.
Я пожал плечами.
— Понятия не имею. Наверное, ему не понравились парни, с ног до головы увешанные оружием. Это надо спрашивать у его создателей.
— Жаль, это немного затруднительно, — Марина издала смешок. — Слушай, мы с тобой говорим об этом артефакте так, словно он живое существо.
— Может, так и есть.
— Не спорю. Но всё равно это… как-то странно.
— Странно то, что мы делаем в течение последнего времени. У меня такое чувство, будто мы влезли в то, что гораздо выше нашего понимания.
— Но это не значит, что мы не сможем в этом разобраться, верно?
— И, кажется, Мафусаилы пытаются это сделать. Только не для блага человечества или хотя бы своих граждан, а для собственной выгоды.
— Ты теряешь лояльность буквально на глазах, — заметила Марина.
Савичев бросил на меня короткий взгляд и снова уткнулся в монитор. Пусть думает, что хочет — мне не было до него никакого дела. Майор — всего лишь сторожевой пёс на кратком отрезке моего пути.
— Я теряю веру в то, что для нас всех было бы лучше доверить будущее Мафусаилам.
— И, тем не менее, отправился со мной?
— Надеюсь, им удастся меня переубедить.
Отчасти я не лукавил. Я хотел помочь Мафусаилам, но только если они докажут, что заслуживают этого. И кроме того, я не хотел диктатуры: на собственном опыте убедился, что военные — не самые гуманные люди на Земле. Мы боролись с тиранией на Балканах и в Истанбуле, так что я не видел причин поступать иначе теперь.
— Что ж, буду молиться об этом, — проговорила Марина. — Пусть Господь наставит тебя на путь истинный.
— Это говорит мне клон, которому лет всего ничего? — усмехнулся я. — Что ты знаешь о Боге?
Марина вспыхнула и отвернулась. Я знал, что обидел её, но она должна была помнить, как мало знает о моём мире — её создали с определённой целью, откорректировали её личность (уверен, дело не ограничилось только удалением ненужных воспоминаний женщины-донора), промывали мозги, готовя к предстоящей операции. Будет лучше, если она научится трезво смотреть на вещи и хоть иногда подвергать критике то, что внушили ей хозяева.
Я попытался сравнить её лицо с лицом Божаны. Генные инженеры действительно постарались придать ей сходство с той, кого я когда-то любил, но разве отдельные черты могут сложиться в образ? Нет, у них ничего не получилось. Марина была совсем другим человеком, как внешне, так и внутренне. И последнее, наверное, было главным камнем преткновения в плане моего соблазнения: Марина ничем не напомнила мне Божану, разве что вызвала лёгкое ощущение дежа-вю. Почему-то я был уверен, что будь у них много общего, что-нибудь да шевельнулось бы в моей душе, даже несмотря на то, что я стёр воспоминания.
Мы прибыли в Москву к утру. Наш корабль причалил в особом военном порту, а крейсеры легли в дрейф на расстоянии полумили. Мы сошли на пристань, где нас уже ждал один из вертолётов сопровождения. Пересели в него и поднялись в воздух. Ещё три «птички» шли справа, слева и позади нас.
Небо было серым, падал редкий снег. В детстве он вызывал у меня ощущение праздника, потом начал нагонять тоску. Сейчас я смотрел на него совершенно равнодушно.
— Мы что, прямо сейчас встретимся с Мафусаилами? — спросил я Марину.
— Если и да, то не мы, а ты, — ответила она. — Я свою работу сделала.
Это было неожиданно. Почему-то мне казалось, что она останется со мной до конца. В роли куратора, что ли.
— Жаль, — сказал я.
— Нет! — качнула головой Марина. — Тебе не жаль.
Я пожал плечами: что тут скажешь? Мы не были друзьями, а любовниками стали из-за нанороботов или что там использовала Марина, чтобы затащить меня в постель. Как ни странно, сейчас она привлекала меня куда больше, чем раньше, когда я считал её просто соседкой. Если бы она не была игрушкой в руках своих хозяев, не смотрела им в рот и не верила во всё, что они ей говорят, у нас, наверное, могло бы что-нибудь получиться. Впрочем, возможно, я Марине был вовсе не интересен. Такую возможность тоже не стоило сбрасывать со счетов.
Впереди показался Кремль, и вертолёты начали снижаться. Платформы, парящие над стенами и башнями и напичканные всевозможными оборонными комплексами, провожали нас поворотами смотровых башен и турелей ближнего поражения — на всякий случай. По их периметрам и на шпилях зданий горели красные маячки, установленные ради коптеров и самолётов. Гражданские глайдеры сюда не совались: над Кремлём была воздушная зона особого режима.
Мы сели на бетонную площадку, и к нам побежали солдаты и секуристы. Два человека в серой форме гвардейцев дожидались чуть поодаль, но я был уверен, что именно они будут меня сопровождать в святая святых.
Когда мы вышли, Марину почти сразу оттеснили. Из-за вращения винта снег не долетал до нас, хотя вокруг падали крупные мокрые хлопья. Лопасти крутились в полной тишине
