объяснишься, я не смогу тратить твои деньги.
– А разве я тебе их уже дал? – изумился он.
От его слов меня бросило в жар. Но я не подала виду и сказала:
– Ты же подарил мне карту.
– Но ведь ты сказала, что потеряла ее и заблокировала.
– Так и есть, – подтвердила я и напомнила: – Так какую роль в жизни таких, как ты, мужчин играют женщины и кто они для вас?
– Главную, – отшутился он.
– Не уходи от ответа! – наседала я.
Он отпил уже остывший кофе, собираясь с мыслями, и стал объяснять:
– Я и мои коллеги имеют по нескольку автомобилей. Один для поездки за город, второй просто для того, чтобы покататься, третий чтобы похвастать. Все они приносят удовольствие…
Я не смогла уловить ход его рассуждений и спросила:
– Кто?
– Не кто, а что, – поправил он. – Автомобили.
– Ничего себе, сравнил! – вырвалось у меня. – Выходит, богатые мужчины и женщин, как машины, коллекционируют?
– Ты немного не так поняла! – заторопился Антон. – Просто если мы так легко расстаемся с деньгами, покупая обыкновенное «железо», то так же просто вкладываем деньги и в прекрасный пол. Содержание каждой такой «ляльки» равносильно обслуживанию хорошей тачки. Заправка бензином, маслом, обслуживание в сервисе и замена резины в совокупности с содержанием гаража тоже обходятся в кругленькую сумму. И в первом, и во втором случае мы получаем от вложения денег удовольствие.
– Ты не хочешь еще раз в меня вложиться? – напрямую спросила я.
– Сколько тебе надо? – поинтересовался он.
– Дай ту же сумму, что была на карте.
– У тебя неплохие аппетиты! – восхитился Антон.
– Я ведь не успела их истратить, – напомнила я ему. – Может, ты переведешь их на мою новую карту?
Глава 34
Встреча
– Итак, дорогие мои, – проговорила с металлом в голосе Рольгейзер, вышагивая по проходу между столами, – за эти дни вы освоили много способов обольстить мужчину. Вы уяснили, что взгляд, жест, запах, улыбка и даже движение ресничек должны быть наполнены чувственной сексуальностью. Ведь отношения между полами построены на инстинктах…
Уже вторую неделю я живу в пансионате и прохожу обучение в школе своей мечты. Я бы назвала ее по-другому – школа хороших манер для беспринципных… Нет, не для женщин. Женщина – это прежде всего мать. И вообще само определение ассоциируется с такими понятиями, как доброта, чувственность, семья, очаг и забота… Скорее подходит другое, более доступное и ветреное: для девиц, стерв или даже для сучек… Здесь учили подлости, вранью, тренировали красивую походку и ставили речь. Много чего. С нами занимались настоящие актеры, которые делились секретами, как выдавить слезу или изобразить радость, а кулинарный гений показывал, чем можно удивить потенциального мужа утром, приложив минимум усилий и не утруждая себя особо. Я научилась делать макияж, стала разбираться в одежде и могла уверенно вести себя за столом. День и ночь нас дрессировали выживать в этом мире, приспосабливаться к мужчине, ублажать его и устраивать все таким образом, чтобы казаться ему верхом совершенства. На прошлом занятии мы постигали науку целоваться с мужем. Да, именно с мужем. Поскольку Рольгейзер была уверена, ни у одной из нас не будет мужа, который был бы приятен. Она заверила, что каждая из ее воспитанниц познает, что значит, когда тебя выворачивает даже от запаха того, с кем предстоит прожить жизнь, состариться и умереть… Ведь никто из нас не мог рассчитывать на любовь. Мы уже продали свои сердца тому, кто может за них заплатить. То, как все происходило днем раньше в этом классе, было даже противно вспоминать. Да что там! Я случайно посмотрела на скамейку, где накануне сидели наши так называемые «учебные пособия», и меня снова стало тошнить. И где только Рольгейзер нашла этих уродов? Пять мужчин, разного роста и возраста, были схожи в одном – все они были омерзительны и намного старше всех нас, вместе взятых. Один и вовсе приперся в класс в одежде сантехника. От них разило перегаром, немытыми телами, гнилыми зубами, у кого они остались, чесноком и фекалиями. Аудиторию заполнил такой смрад, что я едва не лишилась рассудка. Все пятеро знали, с какой целью их сюда пригласили и за что заплатили деньги. Они ничуть не стеснялись своего вида, а прыщавый толстяк в ожидании начала тренинга ковырял пожелтевшим от курева пальцем нос. Каждая из девушек должна была слиться с одним из этих чудовищ в страстном поцелуе. При этом Рольгейзер не должна была увидеть ни малейшего намека на притворство. Мне достался старик без передних зубов. Я вспомнила, как просунула ему в рот свой язык, как говорила, что он единственный…
Голос Рольгейзер вернул в реальный мир:
– Никитина!
– Да! – откликнулась я и встала.
– Что с тобой?
– До сих пор под впечатлением вчерашнего тренинга нахожусь, – призналась я.
– Понравилось? – ехидно спросила Рольгейзер и заверила: – То ли еще будет! Садись!
«Неужели нас еще ждет постель с этими уродами?» – подумалось мне, и я села в расстроенных чувствах.
– Итак! – Рольгейзер обвела взглядом аудиторию и объявила: – Сейчас я хочу посмотреть, как вы справились с домашним заданием. Напомнит нам его Петровская Яна.
Из-за парты у окна встала Яна. Голубоглазая блондинка походила на слегка уставшую куклу Барби.
– Вы дали задание потренироваться улыбаться в ответ на обращение, – сказала она.
Рольгейзер посмотрела на ее соседку и потребовала:
– Светикова, улыбнитесь!
Чернобровой красавице с глазами, словно маслины, удалось растянуть губы в неестественной, вымученной улыбке.
– Как это называется? – Рольгейзер с деланым возмущением посмотрела на девушку.
В аудитории возникла пауза. Каждому сейчас хотелось стать маленьким и незаметным. Каждая из нас боялась даже шелохнуться. А вдруг гнев Рольгейзер перекинется на тебя? Между тем педагог сложила руки на груди и презрительно изучала объект. Девочка затряслась и отвела взгляд в сторону. Пародия на улыбку исчезла с ее лица.
– Вы же сами просили улыбнуться, – напомнила она.
– Вы называете эту гримасу, уместную на похоронах дальнего родственника, лучезарной улыбкой? – спросила Рольгейзер.
В отличие от остальных преподавателей и инструкторов, которые приезжали в пансионат лишь на время занятий, Рольгейзер жила с воспитанницами постоянно и была кем-то вроде классной руководительницы. Хотя ей больше подходила роль надсмотрщицы в тюрьме. Это была высокая, холеная дама с безупречной прической и макияжем на строгом лице. Я никак не могла привыкнуть к тому, что эта женщина-монстр – человек. Казалось, что под искусственной кожей железо, а сама она робот. Нет, Рольгейзер была красива. Можно сказать, безупречно красива, но ее холодный взгляд, голос с нотками металла наводили на воспитанниц ужас. Не знаю, может, она обладала сверхъестественными способностями гипнотизера, но ни у кого из нас не возникало мысли не то чтобы перечить ей, даже про себя обозвать эту женщину как-то…
Между тем Рольгейзер перевела взгляд на Вику и потребовала:
– Теперь вы!
– Вот так вот сразу? – зачем-то спросила глупышка и растянула губы.
– Господи, что сегодня с вами? Может, на вас так влияет воздержание? Вы что, сговорились? – возмущенно проговорила Галина Эдуардовна.
Вика тряслась как осиновый лист и была на волосок от слез. Над нижним веком уже собралась пелена прозрачной жидкости.
– Сядь! – приказала ей Рольгейзер и вернулась за трибуну кафедры. – Сегодняшнее занятие мы посвятим вопросу противостояния с будущими соперницами. Вы будете удивлены, но первые кандидаты на эту роль – жены… Конечно, вы, по своей глупости и неопытности, можете недооценивать старых и ворчливых
