соседствовали с самым древним российским храмом – Софийским собором, который в советское время был превращен в музей. На куполах собора крестов не было, что придавало ему жалкий и невеликий вид. Булыжная мостовая частично была заасфальтирована, а стены Кремля еще не восстановлены после разрушений Великой Отечественной войны. И в этом полуофициозе, полуразрухе перед посетителями представал бронзовый 16-метровый фундаментальный монумент со скульптурными композициями величайших деятелей тысячелетней России.
Максим внимательно обошел памятник и понял, что русской истории он не знает вовсе. Они немного подождали и присоединились к экскурсионной группе. С верхним и средним ярусами памятника было более или менее понятно: верхний символизирует православную Россию, а средний изображает князей, царей и императора, которые олицетворяют основные вехи Российской государственности. Из нижнего яруса, который содержит 109 фигур, Максим узнал 20-25 человек, и в основном из раздела «Писатели и художники». Ему стало как-то не по себе, потому что он всегда считал себя человеком культурным и образованным. Здесь, перед этим великим памятником, он понял, что не может судить ни о пассионариях, ни о «русской идее», потому что ничтожно мало знает о стране, в которой родился. До истории КПСС и научного коммунизма была тысячелетняя, совсем другая священная история русского народа, к которому он себя причислял. И его, и Литины предки почитали эту, а совсем не советскую историю.
В Ленинграде они поселились на Петроградской стороне в общежитии. Комнату им дали неважнецкую и без удобств, но зато общежитие находилось рядом с метро, что давало им возможность увидеть по несколько достопримечательностей в день.
В первый день Лита и Максим поехали на родовую могилу и с удивлением обнаружили, что могила была прибрана. Они поставили на могилу корзину цветов и заказали в храме панихиду по усопшим на Троицкую субботу. Потом Лита показала Максиму дом на Мойке, где жили ее отец и бабушка. Максим был очень впечатлен, и в который уже раз подумал о том, как он удачно женился.
Лекция Льва Гумилева была запланирована на 18 часов понедельника. Зал Дома культуры имени Ильича завода «Электросила» был забит до отказа. Максиму и Лите достались места в середине второго ряда, так что они могли детально рассмотреть лектора. Это был настоящий артист. Он выступал без бумажки, без каких-либо схем и иллюстраций, но при этом его лекция была четко структурирована.
Он говорил о пассионарности как о социально-историческом явлении, которое характеризуется появлением на ограниченном ландшафте большого числа людей со специфической активностью, их он и называл пассионариями. Чем больше пассионариев в обществе или, как говорил Лев Николаевич, в этносе, тем более оно способно к стремительному росту и прогрессивному развитию. Снижение уровня пассионарности ведет к деградации и превращает государство и общество в «химеру».
Народы СССР Лев Николаевич относил к суперэтносу и считал, что это высшее звено этнической иерархии, состоящее из нескольких этносов, взаимосвязанных экономической, идеологической и политической общностью. В то же время он указывал на то, что в России (СССР) по меньшей мере семь суперэтносов и что Россия может существовать и развиваться только как сложный суперэтнос, который и составляет основу Российской империи.
С точки зрения Льва Николаевича, у России свой путь и неумеренное заимствование западных достижений только вредит. В конце лекции Лев Гумилев рассказывал о пассионарных толчках, которые периодически происходят на ландшафте России, что повышает пассионарность ее суперэтноса. В соответствии с его теорией, Российский суперэтнос проживает на территории, которая подвержена пассионарным толчкам.
Лекция была яркой и сложной, и Максим к ее концу уже стал разбираться в теории Гумилева. А Лита из всего поняла только то, в чем она и раньше не сомневалась: Россия – прекрасная страна, и у нее свой исторический путь.
На пути из Ленинграда в Москву они остановились на Валдае и посетили Иверский мужской монастырь на Сельвицком острове Валдайского озера.
Москва 1983 – 1984 годы
В самом начале осеннего семестра Михаил Петрович пригласил Максима для разговора:
– Максим, вы отличный парень и очень помогли институту с немцем. Хочу предложить вам увлекательное путешествие в ГДР. В начале февраля мы проводим конференцию совместно с Дрезденским университетом. Предлагаю вам подготовить доклад и выступить. Там два рабочих языка: немецкий и русский, английский в ГДР знают мало. Но это еще не все. Я бы хотел, чтобы вы поехали заранее, например, в середине января, и провели подготовительные переговоры о сотрудничестве с Веймарской высшей школой.
У Максима от радости забилось сердце, он давно мечтал о путешествии по Европе:
– Я очень вам благодарен, Михаил Петрович.
– Это хорошо, но слушайте дальше внимательно и запоминайте. Мне бы не хотелось оформлять эту длинную поездку через Минвуз (Министерство высшего и среднего специального образования СССР): они замучают формальностями и пошлют в Веймар целую делегацию. Напишите письмо Ханс-Юргену, пусть он вам пришлет частное приглашение на два лица: будет лучше, если вы поедете с женой. И с письмом не затягивайте: пока оно дойдет, пока придет приглашение из ГДР, будет уже конец октября. А нам с вами и вашей Лите еще оформляться, это партком, райком, а потом ОВИР (отдел виз и регистраций), а Лите еще и райком комсомола придется проходить. С формальностями я помогу, но и вам придется похлопотать.
– Я все сделаю, Михаил Петрович и вас не подведу.
– Да, и держите меня в курсе.
В 1983 году, во времена железного занавеса, поездка в ГДР была огромной удачей. Туризм с демократическими странами, к которым относились ГДР, Чехословакия, Венгрия, Болгария, Румыния и Югославия, в те времена развит еще не был, и попасть в ГДР можно было только по дипломатическим каналам, в составе группы советских войск, в рамках научного или производственного сотрудничества, а также по частному приглашению. До Максима доходили рассказы о ГДР как о прекрасной стране с высоким уровнем жизни – витрине достижений социализма. А возможность попутешествовать с женой его просто завораживала.
Лита тоже обрадовалась и спросила:
– Как долго мы будем отсутствовать?
– Наверное, месяц или пять недель.
– Нужно вызвать Эви, Анна Александровна слабеет, и я Владимира на нее не оставлю.
– Да, конечно, пусть она приезжает и поживет с нами до конца зимы. Я слышал, у нее в Ханты-Мансийске зимой очень холодно.
– Я помню из детства, что температура падает до минус 55 градусов. В такие холода отец не разрешал мне выходить на улицу. Давай пригласим ее прямо сейчас, ведь летом она была так мало, что и Москвы толком не увидела. И нам нужно как-то
