девушку и любит свою жену, своих детей. И чем всё закончится, мы знаем. Мы точно знаем, как всё у них произойдёт, так как эта ситуация была есть и будет очень распространённой. Он потребитель. В семье он потребляет эрзац семейные ценности – жена, дети и всё такое. Ну а с любовницей – вот она, настоящая романтическая любовь. Он не мужчина. Просто засранец. Неугомонный похотливый потребитель, подлец с деньгами. Не более того.
Вот я. Я просто вижу, дополнительно вижу, вижу чуть больше, чем большинство людей. Так вот: я вижу некие планы или области тонкого бытия. И если у девушки до меня был секс с другими мужчинами или мужчиной, то она для меня как тот, приходящий любовник.
Да, она меня любит. Наверное. И по-своему. Или ей просто что-то от меня нужно. Не знаю. Возможно, это её любовь, или искусное притворство. Это сейчас не важно. А важно, что я вижу, что эта девушка всё ещё, в тонких планах, она еще связана и с другими парнями, с теми, кто был у неё любовниками. Она находится на их биополе, а они – на её тонких телах.
И вхожу я в неё своим эрегированным членом и значит вхожу в тех мужчин, что у нее были до меня. У меня есть подружки, которые были со мной и теперь любят других парней, или просто спят с другими мужчинами.
И входят эти другие парни в моих бывших подружек и значит они, эти парни, трахают и меня.
И получается, что мы все здесь, так скажем, мы все немножечко геи.
Через своих любовниц и жён, мужики трахают друг друга и такие знаешь, счастливые бегают и геев обзывают педерастами, хотя сами чуть-чуть да пидоры. Поэтому у женщин к современным мужчинам столько претензий.
Многие девушки скажут именно не геев, а педерастов – много, а нормальных мужчин – почти и нет.
Нииик! Вот такой я. Немножечко ненормальный.
– Так, по-моему, ты ку-ку на всю твою голову! – ответила Ника, немного криво улыбаясь. Было видно, что разговор в этом русле ей явно не нравится. А я продолжал:
– Может быть и так. Но я как все – ищу счастье. Да. Возможно, есть парни, которые видят своё счастье в сексе. Может есть и такие. Я не знаю. Ну, там чтобы гландовый минет со слюньками, чтобы секс такой страстный, чтобы любовный сок тёк по ляжечкам партнерши, и чтобы ее пися прыскала сквиртом, да так, чтобы оросило этим проявлением, так называемой любви, всё вокруг, секс в попу или двойное тройное проникновение. Я не знаю в чём здесь счастье, поэтому и не стремлюсь ко всему этому.
А хочу я простых, глубоких человеческих отношений, уважения и любви…
– А мне надо чтобы меня трахали… – перебила меня Ника.
Я тоже ее перебил, продолжая свою мысль:
– Секс никто не отменял. И я в том числе. Но я ищу секса, как продолжения любви. И чтобы секс был глубоким и долгим, может с элементами страсти, но не такой, про что я уже рассказал, только-что. Прекрасный и возвышенный секс, который приносит счастье и после которого рождаются хорошие благородные дети. И так мир наполнится гармоничными, счастливыми и развитыми личностями. И ничего менять в нём не надо будет. Всё само изменится в лучшую сторону. Начнёт меняться. А вот если человеку нужен будет запредельный секс, со всем фаршем, то на это должны быть жрицы любви и работницы вебкама. Не затасканные синюшные проститутки на обочине жизни, а именно жрицы любви, высоко сексуально развитые нимфоманки.
– Чего?!
– Ну да. Признаю – сказал хрень. Это со мной бывает. «Высоко сексуально развитые нимфоманки» – получился какой-то трэш. Но мысль в том, что не удовлетворенный сексом человек может приходить к проституткам или к вам на вебкам и там или там решать свои проблемы, это – нормально.
– Да иди ты. Это ты весь в каких-то проблемах. Ты зациклен на сексе. Я вижу всё не так, как видишь ты.
– Подожди. Да. Теперь к тебе. Вот ты. Ну, вот ты мне всё рассказала. И с одной стороны – я испытываю боль за тебя, но с другой стороны…
– Да! Что с другой? Говори, это, наверное, будет иметь хоть какой-нибудь смысл, а то до этого я слушала, честно говоря, одну ахинею!
– С другой стороны, возможно, всего этого ты хотела сама, или в прежних жизнях сама так поступала с другими, или что-то другое и подобное с тобой было. Вот теперь ты всё это отработала, и я думаю, что впредь вряд ли так станешь поступать, или даже желать, ну ведь так?
– Да. Так. Может быть. Не знаю. Но я продолжаю ещё работать на вебкаме.
– Я думаю, что это всё очень временно и тебя очень скоро ждут большие перемены! И это я тебе говорю! Поверь – уж я это вижу.
Мы замолчали. Ника закурила еще одну сигарету. Она, как и я, несколько лет назад, курит одну за одной, наверное, у неё, как и у меня тогда, две пачки в день получается. Чувствовалось некое отчуждение друг от друга. Ника подошла к окну, в котором вдалеке сверкал ночными приглушенными огнями Манхэттен. Долго смотрела вдаль и молчала.
Глава 23
Ника задумалась. Ещё стоя ко мне спиной, затушила сигарету. Повернулась ко мне. Я увидел её уже совсем другой. Она как бы себя перезагрузила. Мне показалось, что она даже изменилась внешне и вроде немного засветилась вся. Как будто в неё вошло что-то высшее. Или меня во всю стало торкать. Алкоголь, наркотики и две голубые таблеточки хорошенечко меня вставили. Не суть. Я слушал Нику, а она говорила:
– Поверь?! А я – верю! Но и ты – послушай, что я тебе скажу на всё то, что ты только что здесь наговорил. Выслушай и без обид. Вот как я сама всё это вижу.
Сейчас пришло время правды. Правдивость – это то, последнее и чистое, что осталось в современном мире. Любовь, верность, целомудрие – это все не работает. Работает только – правдивость.
Если нет правды, то уже ничего светлого и нет. Хотя правду надо говорить всегда и при этом, должным образом – говорить мягко и мудро, говорить так, чтобы она не делала больно другим, и была не оскорблением, а конструктивной критикой. Но теперь поздняя ночь. Да и мы, немного бухие. Извини за мою правду. За то, что я тебе сейчас скажу. Здесь я не буду
