труд его не дармовой. Удовлетворенные участники процесса разошлись, но перевозчики маны остались возле меня.
— Марк, мы тут подумали, ты сможешь нам помочь.
Однако я становлюсь авторитетной личностью. Боги идут ко мне со своими проблемами. Дон Карлеоне курит в сторонке.
— Чем смогу, помогу.
— На четвёртом манопаде опять ослабление мощности потока.
— Ребята, боюсь, вы меня переоцениваете. Я даже не знаю, что такое манопад.
— Это место, где с Олимпа стекает мана. Что-то вроде нисходящего потока.
— Так вот откуда мана берется. Она стекает с Олимпа.
— Да. Манопадов вокруг Олимпа несколько сотен.
— Дайте угадаю, каждый манопад имеет свой номер и принадлежит какому-то зверобогу.
— Так и есть. Кто владеет манопадом, тот кворки гребет драконьей пастью.
— Понимаю. Но вы упомянули конкретный четвертый.
— Он к нашей стоянке ближайший. Мы с него возим.
— Понял. И вы что-то сказали про ослабление мощности.
— Так бывает довольно часто, — пожаловался перевозчик, — Мощность падает. Мы должны стоять в очереди подолгу, потому что мана не успевает накапливаться в резервуарах. Работать приходится круглосуточно, а заработки все равно ниже.
— А почему бы вам для разнообразия не начать возить ману с третьего манопада или с пятого?
— В том и дело. Хозяин, гад, злопамятный. Прямо запретить не может, но потом, когда мощность манопада восстановится, будет нас мурыжить.
— Специально будет двигать в очереди за нелояльность, — пояснил другой перевозчик.
— Так. Если я правильно понял, у хозяев манопадов что-то вроде картельного сговора. Они привязывают перевозчиков к своему потоку, как феодалы какие-то.
— Во, ты правильно тему ухватил, Марк. Зверобоги всегда друг с другом договорятся, когда надо прижать простых работяг.
— Это я уже понял. Удобно решать проблемы за чужой счет. Но чтобы что-то противопоставить хозяевам, перевозчикам тоже придётся пойти в сговор. Надо, чтоб была готовность бороться за свои права.
— Готовность есть, Марк. И не только на нашей стоянке. В других местах те же настроения. Манопады теряют и набирают мощность непредсказуемо. А страдать должны всегда мы.
— Понял. Тогда так поступим. Устроим собрание перевозчиков. Сможете пригласить представителей от других стоянок?
— Сможем. От ближних стоянок точно пригласим представителей. А если те бросят клич по цепочке то и дальних подтянем.
— Чем больше подтянем, тем лучше. В идеале бы охватить весь город.
— Город очень большой, Марк. Всех охватить очень трудно.
— Тогда охватим, сколько сможем. Нужно показать зверобогам, что мы сила.
Перевозчики ушли воодушевленными, а я вернулся в кабину в задумчивости.
— Что парень, — дракон сразу просек причину сомнений, — Думаешь, а не взял ли ты груз не по крылу?
— Именно так и думаю, Гор. Я неделю в городе. Кредит за тебя только начал выплачивать, а уже поднимаю рабочее движение.
— Им нужен сильный вожак, парень. Они видят его в тебе.
— И что?
— А то. Ты оседлал воздушный поток. Глупо трусить и прятаться за скалы.
— Трусить, может, и не надо. Но куда я только не вляпался за первую неделю. Что дальше будет?
На этот вопрос Гор отвечать не пожелал.
Лула хмурилась и называла меня приверженцем шаблонов, но я все равно начал день по накатанной колее. Сперва на объекты, потом к Техноману, потом отработка попутных квартирных заявок.
Сегодня никто не мешал и не мешался. Приборг с дурацкими требованиями не появлялся.
— Лула, хватит бурчать. Мисюся толчется на блошином рынке не одно столетие. Никуда он за один день не денется.
— Причем здесь Мисюся? Я только отметила твою склонность к распорядкам. Ты все превращаешь в распорядки и работу, и отдых.
— Как говорил Конфуций, без распорядков не было бы Поднебесной.
— Не слышала про такого бога… ты прав, Марк, не буду больше бурчать.
Я понимаю целеустремлённость Лулы, для нее главное — расследование дела. Ну а мне приходится заниматься и другими делами. Мне не плевать на расследование. Я просто двигаюсь в определённом ритме.
Вообще этот город действует на меня своеобразно. Его слегка дурманящий воздух вкупе с необходимостью не терять самообладания настраивает на этакий перманентный душевный расслабон. О чём-то переживать здесь не просто вредно, а очень опасно. Отсюда и настрой. Это не пофигизм, это какая-то эмоциональная отстранённость.
Закончив текучку, дал команду брать курс на блошиный рынок, но тут меня догнала-таки загребущая длань сансары. Верзивульф отписал, что желает видеть в офисе. Тут ничего не поделаешь. Мне доходчиво объяснили, что начальство игнорировать не стоит.
Верзивульф принял меня сразу, что я расценил как положительный знак.
— Такое дело, Марк, — увидев меня, козлина выстроил насупленно-казенное выражение, — На вас поступила жалоба.
— Это от кого? — спрашиваю для проформы, потому что сам уже догадался от кого.
— Поставщик приборов уверяет, что вы берете изделия в другой фирме, потому что… кхм, имеете личную заинтересованность. Получаете часть дохода через серые схемы.
— Мы же с вами это обсуждали. У Приборга приборы неоткалиброванные. Я бы не продавал их в таком количестве, если бы вынужден был заниматься наладкой, — выдаю заготовленную отмазку.
— Все так, но я вынужден реагировать.
— Понимаю, — отвечаю спокойно, — Хотите меня уволить?
— Нет, что вы, — козлина замахал руками, — Вы приносите моей службе хороший доход. Я временно отстраняю вас от квартирных заказов.
О как. А козлина не дурак. Вроде как меня наказал, но на самом деле высвободил время для более прибыльной работы.
— Я понял, — подыгрываю Верзивульфу и принимаю соответственный скорбный вид, — Постараюсь ударным трудом восстановить ваше высокое доверие.
— Вот и хорошо. Идите, работайте.
Вроде бы козлина не такой уж и козлина. Понятно, что о своем кармане
