ты не выгоняешь меня, я в порядке. У меня было достаточно упражнений для одного дня.
Аррианна улыбнулась и положила руку ему на колено.
- Я не думаю, что это так, Бен.
- Пожалуйста, перестань называть меня "Беном".
Она сдержала улыбку и сильно впилась кончиками пальцев в его костлявое колено, заставив его вздрогнуть.
- Знаешь что, Бен? Я думаю, что ты боишься женщин. Я думаю, ты боишься меня.
Бен скривился, когда она снова усилила давление на его колено, но ничего не сказал.
Аррианна рассмеялась.
- Да, ты боишься женщин. Самая красивая "киска", которую ты когда-либо видел, была на нижней половине сучки-гука. Держу пари, это потому, что ее "киска" была единственной настоящей живой "киской", которую ты видел вблизи и лично, - она хихикнула и немного ослабила хватку на его колене. Причина смеха была двоякой: она получала невероятный кайф от того, что так легко запугала признавшегося массового убийцу и трупоеда, а также из-за огромного стояка на его потертых джинсах. - Я также готова поспорить, что "киска" желтожопой - все еще единственная "киска", которую ты когда-либо трахал. Не так ли, Бенджамин?
Он выдохнул и крепче сжал свои жетоны.
- Ты думаешь, что знаешь обо мне все, но ты не знаешь ничего. Такому человеку, как я, нечего бояться таких, как ты. У меня есть дела поважнее.
Аррианна снова хихикнула и посмотрела на его набухшую промежность.
- Не знаю, детка, похоже, что сейчас твоя главная забота - это я.
- Я проклят. За мной охотятся. Теневые призраки. Они дразнят меня. Играют со мной. Смеются, когда я пытаюсь заснуть. Я потратил каждый день своей жизни после Вьетнама на то, чтобы быть на шаг впереди них. Вот, почему у меня нет времени трахать женщин.
Аррианна ухмыльнулась.
- Точно. Ты продолжаешь говорить себе это. Но я знаю настоящую правду, - она потянула за ручку и открыла дверь с его стороны. Она не могла не усмехнуться, глядя, как он отшатнулся от нее. - Вот что будет, Бен. Мы пойдем в лес, достаточно глубоко, чтобы никто нас не увидел и не услышал. А потом мы разденемся и будем трахаться, как дикие животные.
Она схватила свою сумочку и вышла из машины, переместившись на обочину дороги, а бомж остался сидеть на сиденье и следил за ее продвижением своими огромными, дергающимися глазами. Когда он так и не сделал никакого движения, чтобы присоединиться к ней, она полностью открыла дверь со стороны пассажира и строгим голосом приказала ему выйти. Ее тон заставил Дикки заскулить и вызвал несколько обеспокоенных рыков щенка.
Бомж тяжело вздохнул и, маневрируя, выбрался из машины. Он потянулся за своим вещевым мешком, но Аррианна захлопнула дверь.
- Ты только что пытался кинуть меня, Бен?
- Меня зовут Брэд. Я больше не хочу с тобой ездить.
Аррианна взяла его за локоть и направила к линии деревьев за обочиной дороги.
- Туда, Бен. В лес. Иди впереди меня.
Он покачал головой.
- Мне это не нравится.
- Мне все равно.
Он посмотрел на нее с ощутимым подозрением и бросил еще один ищущий взгляд вверх-вниз по дороге.
- Почему здесь нет машин? Тут должны быть машины.
Она еще раз подтолкнула его в сторону леса.
- Хватит тянуть время. Иди.
Он снова покачал головой.
- Нет.
Она достала из сумочки пистолет .357 калибра и прицелилась ему в грудь.
- Да. Иди.
Еще один усталый вздох, затем еще один отчаянный, тоскливый взгляд на пустой участок дороги.
- Дерьмо.
Аррианна рассмеялась.
- Держу пари, история твоей жизни. Рядом нет никого, кто мог бы присмотреть за тобой. Никого, кому было бы хоть немного не пофиг. Иди.
На этот раз он пошел.
Она последовала за ним в лес, не обращая внимания на более громкие звуки собачьего горя, доносившиеся из машины. С собаками все будет в порядке. То, что она задумала, не займет много времени. Она держалась на расстоянии около шести футов, следуя за бомжом в лес, держа пистолет нацеленным в центр его спины. Отстраненная часть ее самой ощущала тревогу по поводу опасной идеи, которая укоренилась в ее голове во время разговора со старым ветераном. Эта часть ее сознания признавала этот импульс чужеродным. Это было то, о чем она никогда бы не подумала в обычной ситуации. Черт, да ей это даже в голову не пришло бы. А если бы и пришло, она бы почувствовала мгновенное отвращение.
Но сейчас она была не в себе. Это было очевидно. Удовольствие, которое доставляла ей старая склизкая тарелка этого человека, было лишь самым крайним аспектом общего отрыва от ее нормального, более цивилизованного состояния ума. Были и более тонкие нюансы. Например, то, как она бессердечно - и неоднократно - называла взорванную до полусмерти девушку из рассказа бомжа "мертвой желтожопой сукой". Такая фраза, произнесенная другим человеком, обычно вызывала у нее отвращение. Она никогда не была склонна к расовым оскорблениям, тем более в таком мерзком контексте.
Этому могло быть только одно объяснение.
Люси.
Было шокирующе думать, что извращенное влияние мертвой женщины распространялось за пределы дома, но радиус влияния казался довольно широким. Она была почти свободна от него во время пребывания в отвратительной обители Уолли Окса, но, по мере приближения к дому, начала чувствовать, что оно возвращается. Она допускала, что чтение дневникa Люси усилили власть духа над ней. Она также считала, что, скорее всего, здесь действует нечто большее, чем простое привидение.
Но, в итоге, ей было все равно.
Возможно, ее желания в какой-то мере исходили от мертвой женщины, но от осознания этого они не становились менее сильными и захватывающими. Она чувствовала себя восхитительно порочной. Развратной. Было приятно по-настоящему отпустить себя, сбросить ограничения современного общества и принять что-то более первобытное. Это также проявлялось в том, как она наслаждалась ощущением зернистой земли под босыми ногами. Она чувствовала себя единым целым с природой, но не в том чувствительном, хипповом, обнимающем деревья смысле. Правда о природе заключалась в том, что она была сырой, дикой и жестокой, как и она сама.
- Остановись здесь.
Плечи бомжа поникли, когда он нехотя остановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее. Он снова потрогал жетон и посмотрел на нее глазами, которые выглядели более ясными и здравыми, чем раньше.
- Ты одна из них, не так ли?
Ладно, забудьте о "здравомыслии" в этом уравнении.
Аррианна улыбнулась и приподняла бровь.
- О?
