Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
нарастающее внутри нее волнение, рассказывая об адвокате докторе Грюнлинге, который недавно вернулся из России на родину. Она узнала это от Розы, сестра которой работала горничной у родителей Грюнлинга. Роза Кникбайн, кормилица на вилле Мельцеров, была властной особой, она решительно отстаивала свое особое положение здесь и не раз вступала в конфликт с поварихой.
– Прекрасно, – вздохнула Алисия и добавила: она надеется, что бедный доктор Грюнлинг цел и невредим. Старший сын Вислеров тоже вернулся из России, однако смертельно больным и умер от тифа уже через несколько дней. Это ужасная болезнь, она переносится вшами, поэтому солдатам следует каждый божий день отыскивать на себе этих паразитов.
Она замолчала, так как раздался стук в дверь. Это была кормилица, одетая в белый фартук и с маленьким чепцом на белокурых волосах. Ее лицо с крупноватым носом и густыми бровями выражало решимость.
– Дети накормлены и в хорошем настроении, госпожа. Предлагаю сегодня первый раз немного погулять с ними в парке.
– А как Додо? Для нее не рановато? – озабоченно спросила Алисия. – Ведь малышка два дня температурила.
Кормилица возразила – свежий воздух не навредил еще ни одному ребенку. Напротив, куда опаснее держать детей у печки, спертый воздух уж никак не может быть полезен для легких.
– Ну, «спертого воздуха» у нас и быть не может, – поставила ее на место несколько удивленная Алисия. – Но я только бабушка – пусть решает их мать.
Мари была рада предложению кормилицы, которое сулило хоть какое-то разнообразие на ближайшие месяцы и приятную перемену настроения. Наступил май, с приходом весны парк снова позеленел, казалось, даже больше обычного. Это, вероятно, было связано с отсутствием садовника – некому было заниматься обрезкой кустов и деревьев. Дед Густава Блиферта, правда, был здесь и показывался с мотыгой и садовыми ножницами, но справиться с буйно разрастающимися ветвями уже не мог. Зато он высадил ровными рядами анютины глазки, а в ротонде перед входом уже красовались желтые нарциссы и красные тюльпаны.
– Через полчаса отправляемся в парк, Роза. Я повезу Додо, а вы будете везти в коляске нашего наследника.
Роза довольно кивнула и поспешила к своим подопечным, чтобы подготовить их к первой прогулке. Элизабет слышала, как та звала Августу, чтобы поручить ей вывести обе коляски в холл и взбить подушки. Августа ответила недовольным тоном – властный характер кормилицы ей тоже был не по вкусу.
– Может быть, уже завтра за завтраком нас будет ждать целая пачка писем. – Мари, хотела хоть чуточку поддержать свою свекровь. – Ты же знаешь, полевая почта может и застрять. А потом вдруг приходит все разом…
И та, и другая избегали разговоров о другой возможной причине задержки. Похоронку мог передать кто-то из близких друзей, а могли и просто переслать по почте. Сколько таких писем было уже разослано…
Казалось, Алисия поняла доброе намерение Мари и кивнула со вздохом:
– Да, нужно в это верить. Дай-то Бог. А ты уже слышала, что нашего Гумберта объявили пропавшим без вести? Мне сказала сегодня утром Эльза, она узнала это от Брунненмайер. У бедняжки были совсем заплаканные глаза.
– О господи, – ответила Мари. – Ведь мы всегда считали, что уж кто-кто, а Гумберт всеми правдами и неправдами пробьется. Кроме того, пропасть без вести еще не значит…
– Конечно же нет.
– Мама, а ты не хочешь прогуляться вместе с нами и детьми по парку? Там сейчас по-весеннему приятно. Кажется, Блиферт даже высадил гиацинты, голубые и розовые.
Алисия улыбнулась, и какое-то мгновение казалось, что она примет приглашение. Однако она сказала, что уже обещала Китти нанести ей визит.
– Она все еще пребывает в некоторой апатии. Я должна была это предвидеть, Мари. Ведь Китти всегда была склонна к меланхолии, в свое время я даже лечила ее у доктора Шляйхера.
Первое время, благополучно разрешившись дочерью, Китти была очень возбуждена и пребывала в веселом расположении духа. Элизабет рассказывала, что в тот вечер она еще несколько часов провела рядом с Китти, та много шутила и болтала всякую ерунду. Потом она попросила Элизабет рассказать ей о прошлом, о времени, когда Китти была совсем маленькой. Она расспрашивала о том, когда она начала ходить, какое блюдо было ее любимым, нравилось ли ей купаться… Далеко не на все вопросы Элизабет могла найти ответ.
А на следующий день фройляйн Шмальцлер позвонила на виллу Элизабет и попросила о помощи. Фрау Бройер рыдала в постели, заявив, что хочет немедленно умереть. Вызвали врача, прописавшего ей успокоительное, после чего она долго спала – до позднего вечера, а когда проснулась, снова погрузилась в какое-то до странности мрачное настроение, но уже не плакала, а только попросила показать ей сына. Когда ей сказали, что она, вообще-то, родила дочь, она рассвирепела и начала упрекать фройляйн Шмальцлер, что та якобы коварно ее обманывает. К счастью, день ото дня состояние ее все-таки улучшалось, она пришла в себя и уже много раз держала дочь на руках. Элизабет оставалась у нее каждый день до самого вечера, они обсуждали имя девочки – малышку она назвала Генриетта. Нанесли визит и свекор со свекровью, и золовка. Директор Бройер, похоже, без памяти влюбился в свою маленькую внучку, а Тилли была тронута до слез тем, что Китти попросила ее стать крестной матерью Генриетты. Его высокопреосвященство Лейтвин крестил малышку дома, как и близняшек Мари. Сейчас было не то время, чтобы устраивать пышные крестины, поскольку отцы новорожденных были на войне.
В холле внизу раздался крик – это протестовал сын Лео, Мари сразу узнала его голос, он всегда кричал звонче и громче своей сестры и – что решительно отличало их друг от друга, между приступами громкого плача делал более продолжительные перерывы. Мари отложила салфетку и допила последний глоток кофе.
– Тогда, мама, передай, пожалуйста, сердечный привет Китти от меня, – сказала она, поднимаясь со стула, и на мгновение положила руку на плечо Алисии. Это прикосновение должно было передать как ее нежность, так и надежду на лучшее, и Алисия ответила улыбкой:
– Какое счастье, что у нас есть малыши. Пока рождаются и растут дети, наш мир еще не совсем скатился в пропасть. Правда?
– Да, мама.
Мари с удовольствием взяла бы Алисию за руку: она чувствовала, что та нуждается в утешении, но она не отважилась. Та спонтанная сердечность, с которой Китти и Элизабет обнимали своих родителей, была чужда Мари. В приюте, где она выросла, она научилась осторожно проявлять свои чувства, никому не доверять и со всеми трудностями справляться самой. И хотя она знала, что Мельцеры более чем благосклонны к ней, преодолеть эту привычную сдержанность она так и не смогла.
– Увидимся за обедом, – весело сказала она Алисии и пошла вниз по лестнице
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
