— Делай то, за что я тебе плачу, — сказал Мигель так громко, что его друг съежился.
По дороге домой он пожалел о своих словах, сказанных Нунесу. Мигель потерял много денег и тяжело переживал эту утрату. Его друзья не зря за него беспокоились, и он сказал Нунесу не всю правду о грядущем кофейном предприятии. Он найдет Нунеса завтра, загладит вину, купив ему пару кружек пива, и проблема будет исчерпана.
Войдя в дом брата, Мигель понял, что его планам на тихое уединение не суждено осуществиться. В гостиной сидел Даниель и курил трубку, рядом сидела Ханна, погруженная в свои мысли и не замечающая мужа.
— Нам нужно поговорить, — сказал Даниель с настойчивостью, которая совсем не понравилась его брату. — Мне нужно сказать тебе кое-что. Жена, оставь нас.
Ханна взяла свой стакан с подогретым вином и прошла в кухню, украдкой взглянув на Мигеля. На секунду их взгляды встретились, но она первой отвела глаза. Она всегда так делала.
Даниель встал, чтобы поздороваться с братом. В руках у него были бумаги, похожие на письма.
— Это пришло тебе сегодня.
Мигель взял письма. На первый взгляд в них не было ничего примечательного, но Мигель уже узнал почерк на одном письме: Иоахим.
— Вот это, — сказал Даниель, заметив, что Мигель нахмурился. — Судя по почерку, писал голландец. Меня удивляет, что ты получаешь подобную корреспонденцию, тем более в моем доме. Это писал человек, для которого ты был посредником? Ты знаешь, что подобные отношения с неевреями запрещены.
Мигель проверил, не было ли письмо вскрыто, но Иоахим запечатал его простым воском, а значит, письмо с легкостью могли открыть и запечатать снова.
— Не вижу ничего плохого в том, чтобы получать письма по месту жительства. — Вскоре он будет контролировать торговлю кофе во всей Европе, поэтому сам этот разговор ниже его достоинства. — Хочешь сказать, что тебе никогда не приходилось иметь дела с голландцами? Все твои сделки, начиная с банковских услуг и кончая торговлей картинами, были только с евреями?
— Конечно нет. Не утомляй меня нелепостями. Но, мне кажется, это письмо другого характера, и я хочу знать его содержание.
— Я тоже, но я его еще не читал. — Он наклонился к брату. — Не уверен, что и ты можешь сказать то же самое… Напомню, что мы уже не в Лиссабоне, — сказал Мигель после паузы. — Здесь не требуется следить за каждым шагом брата.
— Дело не в этом. Я требую, чтобы ты открыл это письмо в моем присутствии с тем, чтобы его содержание стало известно общине.
Известно общине? Неужели Даниель сошел с ума и полагает, что Паридо посадит его в маамад?
— Может, тебе его еще и перевести? — спросил Мигель. — Что тебе больше по нраву португальский или испанский?
— Ты укоряешь меня за то, что я не владею языком иноверцев?
— С чего ты взял? Давай продолжим разговор на древнееврейском. Я уверен, ты превзошел меня в знании этого языка.
Даниель стал заливаться краской:
— Мне кажется, ты забываешься. Теперь открой письмо, пожалуйста, если тебе нечего скрывать.
— Мне нечего скрывать, кроме того, что обычно не разглашает деловой человек, — ответил Даниель, не в силах удержаться от слов, которые не мог позволить себе произносить. — Моя переписка касается только меня.
— Моя жена ждет ребенка. Я не позволю, чтобы странные голландские письма нарушали ее покой.
— Конечно. — Мигель опустил голову, чтобы скрыть насмешливую улыбку. Покой жены Даниеля, конечно, никоим образом не зависел от голландских писем, приходящих в его дом. — Если хочешь, — предложил он, зная, что ведет себя вызывающе, — я буду направлять всю свою корреспонденцию в какую-нибудь таверну. Пусть ее хозяин заботится о покое своей жены.
— Нет, — сказал Даниель излишне поспешно. — Не надо. Вероятно, мне не стоит вмешиваться в твои дела. У человека должно быть право поступать, как он считает нужным.
— Какое великодушие, — сказал Мигель, стараясь, чтобы его слова не звучали слишком саркастично.
— Я интересуюсь твоими делами из чистого любопытства. Знаешь, из братского любопытства. Например, мне хотелось бы побольше узнать об этом кофейном предприятии, о котором ты говорил.
Мигель был на грани паники:
— Я же говорил тебе, никаким кофе я не занимаюсь.
— Будем откровенны друг с другом. Я уверен, в моем доме на эту тему говорить безопасно.
— У меня нет таких планов, — сказал Мигель, выходя из комнаты, — но, если ты видишь в торговле кофе хорошие перспективы, я, пожалуй, подумаю.
Мигель прошел через кухню, где Ханна и Аннетье сосредоточенно перекладывали морковь и лук-порей с места на место, делая вид, будто готовили обед, а не подслушивали у дверей.
Спустившись к себе в подвал, он зажег несколько свечей и растер немного кофейных зерен в ступе пестиком, которые он не вернул на место на кухню и которых еще не хватились, и подогрел немного вина. Только налив смесь в чашку и поставив ее отстояться, он открыл письмо от Иоахима.
Сеньор Лиенсо!
Признаю, что во время нашего последнего разговора я был излишне горяч. Тем не менее полагаю, вы согласитесь, что мой гнев оправдан и что вы действительно должны мне больше, чем готовы признать. В связи с этим примите мои сожаления. Спешу сообщить, я рад, что мы можем заняться делом, которое послужит нашим взаимным интересам. Остаюсь к вашим услугам,
Иоахим Вагенар
Он отпил из чашки. Но кофе сейчас показался ему горьким, как пиво. Судя по всему, Иоахим спятил куда сильнее, чем Мигель мог предположить. Неужели он ничего не понял из их разговора?
Свернув письмо, он сжег его, а потом разобрал другие письма. Еще одно письмо от московского торговца, который теперь, видимо, решил писать дважды в день. Мигель не мог набраться храбрости и ответить на его назойливые просьбы. Он взял в руки новую книжечку, но сейчас приключения Очаровательного Петера не увлекали его.
Заслышав шаги на лестнице, он отложил брошюру. Подумал, что увидит Аннетье, чья глупость лишь еще больше разозлила бы его, но вместо прислуги увидел спускающуюся в подвал Ханну. У нее в руке была коптящая свеча, и она вглядывалась в тускло освещенную комнату.
— Вы здесь, сеньор? — тихо спросила она.
Мигель не знал, как ответить. Ханна никогда прежде не спускалась к нему в подвал, а в то, что она вошла без стука, он просто не мог поверить. Он мог быть раздет. Он вспомнил, что не закрыл дверь, и, возможно, Ханна увидела в этом знак готовности принять гостей. Он решил, что не допустит такой ошибки еще раз.
— Я здесь, сеньора. — Он поставил чашку с кофе и подошел к подножию лестницы. — Я вам нужен?
— Я почувствовала странный запах, — сказала она, спускаясь еще ниже. — Я хотела убедиться, что все в порядке.
