Ну он уже высказывать мне ничего не стал. Просто пошел, какую-то бабу легкодоступную отыскал и… Застала я их возле туалетов. Та разве что в штаны к нему не лезла.
— А ты?
— А что я? Ушла я. Вещей немного собрала, — она кивнула в прихожую, где лежала небольшая сумка, — уехала. Он звонить начал, что-то там угрожал, что прилетит первым же рейсом.
Я прикрыла глаза и досчитала до трех. Не ровен час, сюда приедет еще и Саша, который наверняка устроит скандал. И опять мне надо съезжать в никуда с сыном…
— Утро вечера мудренее, — сказала я Дарине, встав из-за стола. — Идем, ляжешь спать, — добавила, мысленно готовясь к тому, что уже завтра мне с самого утра придется поехать к Николаю и попытаться поговорить с ним по-человечески.
Ну ведь не может быть такого, чтобы муж стал настолько бесчеловечным. А уж если учесть, что его Кира и девочки могли уехать обратно в деревню, возможно, больше давления с их стороны нет и мы с Колей сможем договориться, только чтобы наш Никита не страдал?
— Идем, — кивнула Дарина и, чуть покачнувшись, поднялась следом.
И все, что мне оставалось, — уложить ее в постель. И надеяться, что все обойдется. Хоть веры в это почти не осталось.
К Николаю я отправилась на следующий день. Благо, был выходной и я рассчитывала застать мужа дома. О чем хотела с ним говорить? О том, что нам нужно сделать все, чтобы наши отношения не касались Никиты. О том, что самым правильным будет сесть за стол переговоров, забыв про все, что было раньше. Ведь расстаются же цивилизованные люди соответствующим образом! А если учесть, что Коля был воспитан интеллигентными людьми, ну не могло это все просто взять и куда-то подеваться.
В общем, в свою бывшую квартиру я ехала с решительностью, которая охватывала меня все сильнее с каждой минутой.
Своими ключами открывать не стала. Нажала кнопку звонка и принялась ждать. Прислушалась к звукам, исходящим из квартиры, но мне ответом была тишина. Я лишь только услышала, как кто-то осторожно отодвинул «шторку» дверного глазка. И… на этом все.
— Коль! Открой, это Настя! — постучала я в дверь и вновь нажала на звонок.
Опять тишина и никакой реакции. Все же решившись, я вынула из сумки ключ и открыла замок. На «собачку» было не заперто, что не могло не радовать. Толкнув дверь, я шагнула в погруженную во тьму прихожую и замерла на месте, не решаясь идти дальше.
— Коль… Коля, Кира, ау!
Что-то прошелестело в той стороне, где располагалась детская. В нос мне ударил странный затхлый запах, словно в квартире никто уже давно не проветривал.
Я протянула руку и щелкнула выключателем. Заморгала, когда глаза привыкли к свету, шагнула дальше, оставив дверь приоткрытой на всякий случай.
— Коля… Да есть кто-то дома, или нет? — вопросила удивленно. И услышала почти сразу:
— Есть… Я и Маша дома.
— А взрослые? — спросила у девочек, которые, видимо, находились в темной комнате, где раньше жил Никитка.
— Папы давно уже не было, а мама… уехала с дядей Степой.
Я все же закрыла за собой дверь и прошла к детской. Обе девочки, прижавшись друг к другу, стояли в дверном проеме и смотрели на меня испуганно. Словно два звереныша, которые при матери вели себя вольготно, а сейчас считали, что им грозит опасность.
— Так… Кто такой дядя Степа? Почему ваш отец к вам не приезжает? — спросила я, входя в детскую.
Вика и Маша отпрянули. Я включила свет, чтобы хоть немного разбавить тот полумрак, с которым не справлялись блики от работающего телевизора.
— Дядя Степа… он ходил к нам, когда мы жили в деревне. Игрушки иногда носил и еду. А папе мы звонили, он трубку не берет.
Я сделала глубокий вдох. Все то, что творилось, мне решительно не нравилось.
— Как давно уехала мама? Вы не ходите в школу сейчас? — стала сыпать я вопросами, выуживая из кармана телефон и набирая номер Николая.
Ответом мне были лишь слова, что абонент находится вне зоны действия сети.
— Мамы третий день нет. Папу давно уже видели, больше он к нам не приезжает, хотя, раньше тут жил. А сейчас у бабушки, наверно, живет.
Меня аж передернуло от того, как прозвучали эти слова. С другой стороны, становилось понятно, что там такого прекрасного увидели сотрудники опеки — трехкомнатная свободная квартира, в которой, конечно же, Никитке будет лучше, чем если мы станем таскаться по съемному жилью. Но об этом позже.
Я прошла на кухню. Здесь было чисто — даже слишком. Потому что, похоже, Кира даже не озадачилась тем, чтобы обеспечить своих дочерей едой в достаточном количестве. В холодильнике обнаружилась початая упаковка молока, а на столе — половина пачки печенья. Еще были запасы круп, которые делала еще я, когда здесь жила. И на этом — все.
— Мама сказала, что она ненадолго, только на вечер. Но не вернулась. Телефон тоже не берет.
— В школу мы не ходим. Она сказала из дому никуда не выходить. И что если задержится, к нам приедете Люся.
— Кто такая Люся?
Я без сил опустилась на стул и теперь смотрела на девочек с жалостью, которую даже не в силах была скрыть. Похоже, мой приход они восприняли едва ли не как прибытие мессии.
— Это тетя знакомая, — Вика поморщилась. — Мы с ней не очень любим сидеть, но иногда в деревне оставались, когда мама к дяде Степе жить уходила.
— Понятно.
Я опустила взгляд и стала смотреть в пол перед собой. Девочки, переминаясь с ноги на ногу, молча стояли в метре от меня.
— Вы голодны? — спросила я, подняв на них взгляд.
Они переглянулись, словно решали, стоит ли признаваться в своей маленькой большой беде, или можно и дальше терпеть и ждать маму.
— Не очень. Но завтра уже совсем нечего будет есть, — наконец, сказала Вика.
Я поднялась на ноги и пройдя в прихожую, обулась. Дочери Николая последовали за мной, на лице Маши был написан страх, Вика просто поджала губы и отвернулась.
— Я в магазин. Вернусь через двадцать минут. Покормлю вас и поеду к вашему отцу. Вас с собой взять не могу — вы чужие дети, мне проблемы потом не нужны от вашей мамы. Но обещаю, что так это не оставлю.
Сказав это, я вышла из квартиры и когда запирала дверь, сердце мое заныло от жалости. Что же это за люди такие? Бросить двух детей, оставить их в опасности, забыть про то, что на
