как только станет известно, что маркиз Лагард восстановился после своих увечий, неприятности начнутся снова.
Люди короля.
Готовые пресмыкаться перед его силой местные чиновники.
Рошен, наконец.
В пути следовало подумать о том, где этот человек находится сейчас и что намерен предпринять не сумел прикончитьДаниэля, когда тот был фактически у него в руках, но вместо этого я слушала пение птиц и изредка косилась на Лагарда. Последнего, единственного и неповторимого.
Он держался в седле очень красиво, словно наконец почувствовал себя в праве распрямить спину и наслаждался каждым мгновением.
После прошедшей ночи мои губы припухли и слегка саднили, но я ни о чем не жалела.
Поняв, что рвения у меня больше чем опыта, Даниэль умело и ласково подхватил под затылок, направил, придержал.
Все это он проделал уже после короткого изумленно-восторженного: «Дани!..», и эта реакция стоила всего на свете. Даже того, чтобы в самом деле за него убить.
Вопреки всем моим представлениям и ожиданиям, не было ни стыдно, ни гадко, только тягуче хорошо. От ощущения чувствительной и нежной кожи под языком, от того, как срывалось его дыхание, от собственной негаданной власти над ним.
Помогая мне, он поразительно быстро расслабился — не прикрыл глаза, но перестал походить на натянутую струну. Доверился мне настолько, что даже не подумал о том, что я могу отвлекать его для того, чтобы причинить ему вред.
Кое в чем он все же стал моим первым, и благодарность, которую он испытывал по этому поводу, осела на кончиках моих пальцев и в мыслях, заставила иначе посмотреть на мир, проснувшись.
На человека, который обнимал так, можно было положиться.
Засыпая с этой мыслью на тахте в чужом доме, я знала, что на следующий день все будет иначе, лучше, совершенно по-новому. Даниэль ничего не говорил на этот счет, да подобное и не требовалось, потому что теперь я чувствовала себя его женой, и разница между этим ощущением и формальной клятвой оказалась колоссальна.
— Я хотел поговорить с тобой об Агате, — он нарушил молчание первым, и я подняла глаза от ушей своей кобылы.
— Какое совпадение! Я тоже хотела поговорить о ней.
Даниэль улыбнулся мне коротко и живо, совсем не так, как улыбался прежде.
Неловкое и неестественное движение уголками губ осталось для чужих, я же теперь могла во всех смыслах прикасаться к нему настоящему.
— Тогда ты первая.
— Нет, ты. Раз уж ты это начал.
— Справедливо, — глаза он все же ненадолго опустил, а потом посмотрел не на меня, а вдаль. — Я хотел бы признать ее сына своим. Если ты позволишь.
От неожиданности я едва не выпустила поводья, и лишившаяся моего внимания лошадь возмущенно всхрапнула.
Даниэль, очевидно, истолковал это как-то по-своему, потому что кивнул самому себе и продолжил:
— Мы оба с тобой знаем, что замуж она больше не пойдет, да и клеймо бастарда — не лучшее, что можно предложить ребенку, но я хочу, чтобы у ее мальчика было все, что полагается человеку знатного происхождения. Образование, воспитание, деньги, имя.
— А еще потому что каждый уважающий себя знатный мужчина должен иметь как минимум одного бастарда.
Я с трудом подавила смех, а Даниэль плавно осадил коня, разворачиваясь ко мне.
— Кажется, я снова слышу леди Иветту.
— Она оказалась очень точна в формалировках.
Он держался все так же прямо, но от его мучительного ожидания даже воздух начинал становиться плотнее. Я мысленно приказала себе не быть стервой и не мучить его. Хотя бы не в этом и не сейчас.
— Я хотела поговорить с тобой о том же. Может называться бастардом и не самая завидная участь, но это лучше, чем быть сыном скота, и больше, чем просто воспитанником или приемным сыном. К тому же, ты ведь был ее первым мужчиной. Так что, я думаю, это будет справедливо.
Секунду Даниэль молчал, разглядывая меня.
— Об этом ты откуда знаешь?
В его тоне послышалась слабая, но тень смущения, и я покачала головой, в очередной раз поражаясь этому человеку.
— Почувствовала. Вы слишком нежно друг к другу относитесь для друзей.
— Как брат и сестра.
— Как люди, разделившие нечто сокровенное. Она боялась, что ты убьешь его, а это кое-что значит.
Резко остановившись, Лагард развернулся. Одной рукой он перехватил под уздцы мою лошадь, а другой — меня за основание шеи, с силой привлек к себе и поцеловал глубоко и влажно. Это было немного больно, солоно, непристойно и так хорошо, что я вцепилась в его рукав, боясь позорно выпасть из седла.
— Ты понимаешь, сколько грязи на тебя после этого выльется? — он спросил, немного задыхаясь, когда мы наконец смогли оторваться друг от друга.
— Мне кажется, она будет литься на всех нас в любом случае, — продолжая пьяно и счастливо улыбаться, я погладила его волосы. — Авантюристка, выскочившая замуж за искалеченного маркиза. Сам маркиз, находящийся в бессрочной ссылке. Его брошенная мужем беременная служанка. И дворецкий, которого опасается добрая половина округи. По-моему, и без того похоже на замок из страшной сказки.
— Спасибо, — Даниэль произнес это так тихо, что будь он немного дальше, я бы вовсе не расслышала. — После того, как вы поговорили в саду, Руперт сказал, что мне, кажется, несказанно повезло. Я только теперь начинаю понимать, что он имел в виду.
— Не обнадеживайся раньше времени! — обнять его хотелось так сильно, что я осторожно выбралась из-под его руки и тронула кобылу с места. — Ты еще можешь успеть разочароваться. Особенно после того, о чем я собираюсь тебя спросить.
— Вчера ты тоже так говорила.
Лицо загорелось быстрее, чем я успела опомниться, и, судя по затаенной ухмылке Даниэля, как раз на это он и рассчитывал.
— Негодяй. Я тебе это припомню.
— Как пожелаете, маркиза. Непременно. Сразу же, как только вернемся домой.
Подул легкий приятный ветерок, еще меньше располагающий к беседе о делах, но откладывать ее возможности не было.
— Я думала про Рошена. Если в нас стрелял он, и если он всерьез поверил, что сможет объявить себя Лагардом после твоей смерти, как он собирается это провернуть? Просто заявив во всеуслышание о том, что он — бастард маркиза Ришара? Ему никто не поверит, особенно учитывая, что есть Иветта, и, в конце концов, я.
Даниэль снова смотрел прямо перед собой, но я знала, что делает это он в первую очередь из предосторожности.
— Ты как раз наименьшая проблема. Просто потому что он вряд ли знает правду о тебе. Для него ты просто авантюристка в погоне за богатством, такая же как он сам, —
