- Груша,- тяжелые мужские руки легли мне на плечи...
- И ты...- я обернулась к Герману, и мне показалось, что злость затопила все моё сознание чернотой. При этом в мозгу начали вспыхивать неясные образы и, вот уж странность, ряды цифр. – Ты... Чтоб тебя. Гад, сволочь и хам.
- Что с тобой? – встревоженный голос Германа прорезал темноту. Сильные мужские руки подхватили моё безвольное тело. Мне казалось, что я качаюсь на волнах в маленькой лодочке.
- Ты сказал, что я предательница,- мой тихий шепот потерялся в драповой ткани его пальто. – Гадский ты придурок. Я кто угодно – идиотка, ненормальная, чокнутая, но не предательница. Понял?
- Конечно понял. Но ты сама виновата. Потому что ты меня свела с ума. С тех пор как явилась в мой дом, я чувствую себя слюнявым идиотом. А мне такие ощущения не свойственны,- бархатный голос, проникает в мой разум, очередной ложью. Или нет?
- Так, все хватит разводить нюни,- вклинилась Вангелия, - нам с Федюнчиком неудобно, между прочим. Испанский стыд, товарищи, этот ваш асисяй. Этим надо заниматься в комнате с опущеными шторами, запивая такие признания шипучим безумием вприкуску с клубникой. Она как известно раскрывает вкус шампанского. А не стоя возле помойки, с липкими от варенья ручонками и такими же липкими, приторно сладкими мыслями.
- Правильно, лучше ноги...- хмыкнул Федя.
- Заткнись,- в один голос с Германом заорали мы.- Пошляк.
- Я хотел сказать, ноги сделать. Скоро народ потянется на работу,- гоготнул Огурец.- Но ход ваших мыслей, шеф, мне нравится.
- Уволю,- рявкнул маньяк, но не поставил меня, а только сильнее прижал к себе и поволок в машину, спрятанную в кустах.
- Восемь, пять, десять, семнадцать, ЮВ,- сорвался с моих губ шепот. И мне показалось, что я не управляю собой.
- Груша. Эти цифры. Они откуда?
Я не смогла ответить, проваливаясь в разноцветный калейдоскоп вспышек.
Хотелось конфет, сгущенки, вкусных, вымазанных вареньем губ маньяка и на ручки.
Я открыла глаза и уставилась на покрытый темной щетиной подбородок, находящийся прямо на уровне моих глаз. Оглядела незнакомую комнату, пытаясь понять, где нахожусь. В плену у маньяка, вот где.
- Эй, что все это значит? – от страха у меня даже голос прорезался. Странно. Я лежу на кровати. Огроменной как аэродром Шарля Де Голя. А чужая ручища покоится на моей груди, хорошо хоть поверх одеяла. И чертов мерзавец тихо сопит рядом, обдавая меня горячим дыханием. Это еще что за перфоманс? Я бы даже сказала – перфомансище. Сунула руку под одеяло и чуть не взвыла. Из одежды на мне оказались лишь трусики и малюсенькая маечка. Не моя маечка, я таких не ношу. Я ткнула в бок маньяка, который что – то пробурчал спросонок и вдруг резко сел и уставился на меня. Натянула до подбородка легкое как пух одеяло, и вопросительно глянула на гада, воспользовавшегося моим беспомощным положением.- Я спрашиваю, как понимать это безумие? - мой голос зазвенел в темноте натянутой струной.
- Ты вырубилась возле мусорок,- вздохнул Герман, потерев кулаками глаза, став похожим на трогательного медвежонка. – Пришлось везти тебя сюда. Это квартира моих родителей. Настоящих родителей. Домой не поехал, побоялся что твоя Ба сдерет с меня шкуру живьем, если увидит, что ее внучка в коматозном состоянии, грязная как свинка да еще и бормочущая какой - то бред. Отправил к ней Огурца с подругой твоей, следить за бабулиным пищеварением. Она уже все телефоны оборвала, кстати. Пришлось выключить. Так что смерть от старости мне все равно уже не грозит. Я смирился с участью.
- И переодел меня ты – не спросила, а утвердилась в своей догадке.
- А еще умыл, причесал и уложил в хрустальный гроб, моя спящая царевна,- снова превратился в парнокопытное животное господин Розанов. Но его взгляд остался совершенно серьезным.- Я тебя не поцеловал. И знаешь почему?
- Боюсь представить, — промямлила я, вспоминая какие трусы на себя напялила с утра. Вдруг свои любимые пионерские. Позорище же. Может он меня и не поцеловал, потому что красотищу рассмотрел?
- Потому что, боялся что ты очнешься и сбежишь.
- Я бы так и сделала,- солгала я. Мне понравилось ощущать тяжесть его руки через одеяло, и смотреть на сжатые губы, словно высеченные из камня. А еще, мне почему – то очень хотелось лежать вот так, рядом с этим невозможным придурком всю свою никчемную жизнь. Но показывать свою слабость сейчас было бы верхом безумия. Хотя, куда уж дальше.
- Отвернись, я встану,- приказала, даже не ожидая, что этот мерзавец послушается. Он и не подумал даже глаз отвести.
- Что я там не видел, детка? Ты была полностью в моей власти, каких то пару часов назад. Я мог бы воспользоваться моментом, если бы был чуть менее неприхотлив и воспитан.
- Хам,- дернула я плечом, замотавшись в одеяло, которое выдернула из-под каменного мужского тела с большим трудом.
- А еще подонок и мерзавец,- выдохнул мне в ухо Герман, и дернул на себя, за угол чертова пледа, - я знаю кто я, но так до сих пор не разобрал, ты что за птичка. Но пахнешь ты опупительно.
- Инжиром? – прохрипела я, борясь с головокружением и огнем в животе.
- Желанием, медом и женщиной,- его шепот опалял, сводил с ума и без того мой воспаленный мозг. Нет. Я не так представляла свой первый раз, но именно с этим чертякой мне вдруг захотелось познать счастье. Пусть короткое, может совсем безумное, но настоящее.
- Майка на мне чья? – спросила, пытаясь вырваться из плена чар горячего жеребца, вдавливающего меня в себя все теснее. И гадское одеяло уже не спасало от близкого контакта. Он дернул на себя проклятую тряпку, и она пала к нашим ногам, словно последний бастион.
- Какая майка? - хмыкнул маньяк, и я вдруг поняла, что прижимаюсь к его торсу, и на мне нет дурацкого клочка ткани. Между нами нет ни одной преграды.
- Ты все таки мерзавец,- всхлипнула я, когда он подхватил меня на руки.
- Я знаю,- прошептал он, — сразу тебе об этом сказал, когда ты явилась в мой дом. Так что не ври, что я тебя не предупреждал. Кстати, моя горячая киска, твой чемоданчик все еще бередит мои фантазии.
- Дурак,- счастливо выдохнула я, растворяясь без остатка в мареве горячего удовольствия. – Моя Ба теперь точно тебя растерзает.
- Я готов к лютой смерти, если не сдохну раньше от удовольствия. И чур больше никаких пряток. Ты моя, наконец то я тебя нашел, — простонал Герман, накрывая мой рот своими губами, похожими на раскаленный камень.
Глава 25
Герман
Вы думаете, что игра окончена? Что ваша мечта теперь принадлежит только вам? Что в этой жизни вы уже исполнили свое предназначение, или наоборот, получили то, что предназначено вам? Разочарование будет убийственным. Совет дня – верьте, не сомневайтесь и не бойтесь. Не убивайте свою мечту навсегда, что бы вы не услышали в ближайшие три дня. Ваша Вангелия Светлая.
