не владелица ресторана.
— Ты же знаешь — сапожник без сапог, — Марфа скинула сапожки и все-таки дала себя обнять. Но не очень долго. — Пойдем на кухню. А потом у меня для тебя сюрприз.
— Помимо брусничного пирога? — Марфа видела, что Рома заинтригован, но вида не подает.
— Помимо него.
***
— Я готов к сюрпризу. Пирог с брусникой был очень вкусный, передай мою благодарность су-шефу.
— Отлично. Тогда пошли в спальню.
— О-о-о… — густая мужская бровь артистически выгнулась. — Даже так? Вот так сразу?
— Даже так! И так сразу! — Марфа взяла Романа за руку и повела с кухни. — Чего время терять?
— Знаешь, первый раз в жизни меня тащат в спальню, — пробормотал Рома.
— Особенно с такими целями, — мурлыкнула Марфа.
— С какими — такими? — Роман резко остановился.
— Не бойся, — рассмеялась она. — Больно не будет.
***
— Раздевайся.
— А, может быть, мне приятно будет, если ты меня разденешь… — провокационно стрельнул в нее глазами Роман.
— Охотно верю. И не спорила бы, если бы речь шла о сексе.
— А о чем она пойдет сейчас? — Ромкины пальцы замерли на верхней пуговице рубашки.
— О массаже.
— А..?
— Ну давай же, Рома! Неужели ты никогда не использовал массаж, как повод развести на секс?
— А зачем нам такие сложные схемы? — он оставил в покое пуговицы, неожиданно для Марфы оказался рядом и привлек ее к себе. — Стороны уже готовы приступить… к прениям.
Марфа с наслаждением прижалась к нему. Но отступить от задуманного она точно не собиралась.
— Я очень хочу сделать тебе массаж, — прошептала она ему на ухо. — Ты же вчера пообещал мне исполнять любые мои капризы.
Роман вздохнул.
— Раздеваться для… массажа совсем?
— Галстук можешь оставить.
***
Какая у него все-таки великолепная фигура! Марфа даже на какое-то время забыла о своих коварных планах, любуясь. Точно так же, как она любовалась тогда, в тот далекий летний день. Только тогда Марфа делала это тайком, как нечто постыдное. Сейчас же — не таясь и с наслаждением.
Все у Ромы как надо — широкие плечи, мощная спина, очень аппетитная попа. Марфа повела взглядом дальше. Забавно, что она раньше никогда на это внимания не обращала. Ноги у Ромки конкретно волосатые, но растительность заканчивается примерно на ладонь или полторы ниже ягодиц. Так, словно у Ромы на ногах мохнатые чулочки.
Марфа прикусила губу, чтобы не рассмеяться и не испортить интимность момента. Интересно, волосы будут мешать? Пора проверить. И жестом фокусника выудила припрятанный между грудей флакончик с маслом. В статье было написано, что перед применением масло надо согреть до температуры тела. Будем надеяться, что оно там согрелось.
Марфа капнула масла на ладони, подняла руки к лицу. О, какой шикарный аромат. Она даже прикрыла глаза.
— Массаж сегодня будет или нет? — раздался чуть приглушенный Ромкин голос.
Марфа открыла глаза — и, быстро устроившись на Ромкиных бедрах верхом, положила ладони на мужскую поясницу.
Провела руками вверх до плеч, скользнула снова вниз к пояснице, распределяя масло. Ладони скользили легко, в воздухе все сильнее распространялся совершенно одуряющий аромат масла. Ой, спасибо милой женщине из магазинчика для взрослых, то, что надо, порекомендовала!
Ладони Марфа скользили по спине, и вот она уже вся матово блестит. Марфа слышала, как изменилось Ромкино дыхание, как он задышал чаще, глубже. Но пока молчал. Так, пора переходить к шуткам… то есть ласкам ниже пояса. И Марфа сдвинулась и села ближе к его коленям. И добавила еще масла на ладонь.
Ромка дернулся и что-то протестующе промычал в подушку, когда ее пальцы очертили упругие мужские ягодицы.
— Ладно-ладно, ну буду трогать твою прелесть, — пробормотала Марфа. И у нее дыхание тоже уже совсем не размеренное. То, что начиналось с явным оттенком спортивного азарта, уже превратилось в чувственное приключение для двоих.
Оказывается, в любимом мужчине прекрасно все. И даже стопа. Пусть и немаленького размера и волосатая. Марфа устроилась удобнее и обхватила ладонями стопу.
— Мне кажется, ты заходишь очень издалека, — снова донеслось со стороны подушки приглушенное. Марфа не стала спорить. Она провела большим пальцем по внешнему своду стопы.
Вот, то-то же.
Роман вздрогнул, когда она добралась до той самой зоны. Которая проекция. Надо же, не соврали. Марфа принялась мягкими круговыми движениями гладить зону между третьим и четвертым пальцами. Рома смешно засопел в подушку, но все еще молчал.
Какой стойкий. Вот у нее уже стойкости ни черта не осталось. Марфа резко встала.
— Ты куда?!
— Никуда. Лежи и не шевелись. Я выключу верхний свет.
И заодно разденусь. Пора приступать к основному действию. Ох, а руки-то дрожат…
Но, несмотря на дрожащие руки, удалось раздеться быстро. А потом Марфа щедро вылила на себя половину бутылька. Ох, уляпают маслом все… Да пофиг!
И Марфа, не давая себе времени на сомнения, скользнула по Роме. Легла на него сверху и прижалась.
Он замер. Она слышала, как часто и глубоко он дышит. И сердце наверняка колотится.
Да, милый, и у меня тоже.
Включите фантазию, писали они. Ну хорошо, ок, попробуем. И, прогнувшись, Марфа заскользила грудью по мужской спине. Нарисовала восьмерку, еще одну. Прикусила губу, чтобы самой не застонать — потому что это было так… так… так…
И еще… еще…еще… Боже, тот, кто продумал боди-массаж — гений! И садист одновременно.
В голове у Марфы совершенно мутилось, но она продолжала скользить, двигаться вдоль, поперек, тереться о Ромину спину. А когда она, скользнув еще ниже, прижалась и потерлась грудью о его ягодицы — вот тогда Рома не выдержал. И застонал.
***
Массаж. Ну, подумаешь, массаж. Будто ему массаж не делали.
Такой — нет.
И ноги ему до этого как-то никто не массировал.
Знал бы заранее — побрил. Ай, тут не надо, я боюсь щекотки!
А потом Ромку прошило такой чувственной стрелой от стопы до паха, что он чуть не задохнулся.
Эй, ты что там делаешь, а?!
А она только начала. Делать. Творить. Вытворять.
Рома и предположить не мог, что это так… так безумно возбуждающе — когда женская грудь прижимается к твоей заднице. Догадаться невозможно, в какой безумной версии Камасутры может быть такая поза — чтобы женская грудь и мужские ягодицы оказались в непосредственном контакте.
А это, оказывается… это так, оказывается…
Марфа об него терлась, а у него отказывали все предохранители в голове. От того, что он чувствовал ее грудь, соски — и самой неожиданной частью своего тела. От того, что представлял себе, какая она там, за его спиной — прогнувшаяся, голая, скользкая, вся в этом чертовом масле.
