— У тебя со всеми контракт, Аверин, — грустно сказала она. — Одним больше, одним меньше.
— Это другое, — он задышал ей в висок. — Я не с Дианой, если ты об этом, Оля.
— Почему? Она красивая девушка…
— У меня была самая красивая девушка, — голос над ухом стал подозрительно хриплым. Оля хотела рассмеяться, но закашлялась, поперхнулась и умолкла. — Мне другие не нужны. Ты спи, милая, спи, — щеки снова коснулись пальцы, на этот раз Оле они показались прохладными. Второй рукой снившийся Аверин гладил ее волосы. — Я еще немного на тебя посмотрю. Я так соскучился… Только сейчас понял, как без тебя тошно.
— Ну смотри, — милостиво разрешила, подумала, поймала вторую руку и улеглась на нее щекой. — Только не забудь растаять утром с первыми петухами.
— Не забуду, — хрипло пообещал голос, и виска коснулись шершавые губы.
Больше она ничего не помнила.
***
Утром Ольгу разбудил настойчивый стук в дверь. Еле сползла с кровати и поплелась открывать.
— Почему на звонки не отвечаешь? Нас Давид к обеду ждет, а ты что, спишь еще? — Антон удивленно смотрел на Олю, и у нее каждое слово отдавалось в голове гулким эхом.
— Тише говори, — взмолилась она, сдавливая виски.
Антон пристально вгляделся, потом подцепил за локоть и завел в номер. Подтянул к окну, взял за подбородок и заглянул в глаза.
— Ты чего? — схватилась за его руку Оля. Захват у бывшего военного врача был неслабый.
— Покажи, что ты принимаешь, — скомандовал он, — какая дозировка?
— В смысле? — переспросила непонимающе. — Я ничего не принимаю.
— Таблетки, говорю, какие пьешь?
— Да не пью я таблетки. Чай вчера заказала в баре, и все, — Оля с досадой отцепила его руку.
— По зрачкам похоже на мелатонины, но ты тогда бы козой скакала. А глядя на твою заторможенность, я, пожалуй, склоняюсь к циклопирролонам, — Антон говорил как будто сам с собой, склонив голову и потирая подбородок.
— Эй, отбой, я не на таблетках, — помахала она перед носом у задумавшегося коллеги. — Просто усталость, сказался перелет…
— Можно подумать, мы в Австралию прилетели! — фыркнул Антон.
— А ты был в Австралии?
— Был. Я много, где был, — мужчина ответил уклончиво, и Оля решила не допытываться. Захочет, сам расскажет.
— Ладно. Я в душ, а ты хочешь, здесь подожди, хочешь, кофе выпей в баре.
— Не хочу, — качнул он головой. — Ты знаешь, что у нас с тобой тут ультра-олл-инклюзив?
— Это как?
— Данилевский платит, за все. Мне неудобно. А самому платить — тут такие цены! Вон, из отеля выходишь, и все втрое дешевле. Так что я тут подожду, если не возражаешь.
Это было Оле близко и понятно. Не прижимистость, а нормальная экономия и практичность. Не то, что некоторые — лишь бы пыль в глаза пустить…
Стоя под горячими струями, вспомнила ночной сон — ну и бред же ей приснился! Лежащий рядом Аверин, с придыханием рассказывающий, как он тоскует и не может насмотреться! А главное, до сих пор кажется, что волосы им пропахли и руки тоже…
Сборы не заняли много времени.
Из номера вышли вместе, Антон открыл дверь и пропустил Олю вперед. Она положила руку на предложенный локоть и, развернувшись, ни капли не удивилась, когда нос к носу столкнулась с Авериным.
Сказать, что тот был изумлен, ничего не сказать. Замер и уставился на них во все глаза. Только тут до Ольги дошло — они с Голубых вместе вышли из ее номера. И если ее размышления верны, то…
— Доброе утро, Константин Маркович, — сказала елейным голоском, крепче беря за локоть Антона.
— Утро? — Аверин изогнул дугой красивые черные брови. — Какое же это утро, в два часа дня, Ольга Михайловна!
— Ой, — картинно махнула рукой, — Константин Маркович, здесь совершенно волшебное место. Я спала как младенец. Вы случайно не пробовали местный чай?
Красивые черные брови застыли в том же дугообразном состоянии.
— Нет. Думаете, стоит?
— Непременно, Константин Маркович, настоятельно рекомендую. Даже настаиваю, как врач. Действует один в один как… как это действующее вещество называется? — повернулась к Антону и пощелкала пальцами.
— Циклопирролоны? — Голубых догадывался, что тут что-то происходит, а вот что, взять в толк явно не мог и с недоумением поглядывал то на Олю, то на Аверина.
— Они самые! — воскликнула она. — Потрясающая вещь, Константин Маркович. А сны какие снятся — блеск! Будто кино смотришь. Объемное. 3D.
Теперь она, не скрываясь, сверлила его гневным испепеляющим взглядом. Ей кажется, или он с трудом прячет улыбку?
— Надо же, — брови вернулись на место и слегка дрогнули, — в таком случае это не циклопирролоны. Это галлюциногены, Ольга Михайловна. Вам ли этого не знать как врачу! Хорошего дня, — черные глаза сверкнули характерным блеском. Аверин кивнул Голубых, скользнул по Оле загадочным взглядом, и зашагал по коридору.
Его номер что, в этом же крыле? И на этом же этаже?
Но вслух рассуждать Ольга не стала. Хватит, что Антон и без того озадаченно моргает и хмурит лоб. Пускай он мало что понял из услышанного диалога, но он же не идиот. Два плюс два быстро сложит, а это уже ее личные счеты с Авериным, и впутывать сюда никого не хотелось. Включая Давида.
Особенно Давида. Надо как-то осторожно выяснить, где находится этот чертов президентский люкс. А пока можно и пообедать — Оля почувствовала, что проголодалась.
Пока они с Антоном шли по площади, мозг работал как заведенный. Сомнений не было, ночью у нее в номере был Аверин, никакой это не сон и не глюки. Но зачем он приходил, что ему было нужно, Оля понятия не имела. И когда вошли в ресторан, она так ни до чего и не додумалась.
Глава 19— Давид, мы договаривались! — Антон достал телефон и помахал официанту. — Теперь плачу я.
— Ладно, — Данилевский с благосклонным видом повернулся к Голубых, — плати.
— Тогда я заплачу за ужин, — подала голос Оля, и в нее впились два одинаково грозных мужских взгляда.
— Еще чего не хватало, — сказал Антон.
— Забудь, — сказал Давид.
— Мы в Европе, — попыталась возразить Ольга, — здесь равноправие. Давид взял ее за руку.
— Мы же договорились, что я за тобой ухаживаю! Выходит, я теперь не смогу тебя никуда пригласить? Какое же это равноправие?
— Я вообще за патриархальный уклад, — сообщил Антон, — за цветы, комплименты и даже немножко за приставание. В рамках приличий, конечно.
Он рассчитался за обед, и Давид предложил прогуляться по старой части города. Начали с площади Мариенплац, которая оказалась сплошной пешеходной зоной, где Давид на своем космическом кресле чувствовал себя легко и непринужденно.
