с матерью. Но сейчас эти переживания показались смешными, ибо поцелуи Павла обдали теплом и трепетом, и она ощутила приятное томление.
Вот так все просто, думала она. Влюбилась. Бедный Валентин, вероятно, он к ней испытывал такое же чувство, но она впервые узнала его с Павлом. И так глупо сейчас вспоминать о разнице в возрасте, так глупо и нелепо. Между тем прошептала:
– Это невозможно.
– Ты не уверена в себе? – заглянул ей в глаза Хавин.
Юлия помолчала, прежде чем ответить:
– Уверена, но…
– Тогда никаких «но», – перебил Павел и прижал ее к себе.
По сторонам автомагистрали мелькали деревья. Солнце грело так сильно, что воздух будто съеживался и плыл густой массой над дорогой.
Юлия умолкла, ей больше не хотелось разговаривать, она прикрыла глаза и мило улыбалась.
Всю дорогу дремала в объятиях Павла. Встрепенулась, когда машина остановилась на заправочной станции, а водитель вышел из салона, хлопнув дверцей. Тонкими длинными пальцами поправила волосы, посмотрела сквозь стекла на другие автомобили и на Хавина:
– Не знаю, правильно ли я сделала, что согласилась.
– Не сомневайся, – произнес Павел. – Не сомневайся.
После заправки она молча смотрела на дорогу. Мелькали асфальт, машины, деревья, строения по сторонам. Вдруг взгляд упал на знакомое здание на другой стороне автомагистрали. Придорожный ресторан, в котором она впервые встретила Хавина. Юлия показала на него. Павел, долго не думая, распорядился водителю развернуть авто.
Подрулили к ресторану. Вышли из салона, осмотрелись, возвращая память к этому месту. Прошли внутрь. Узнали официанта, а тот узнал их. Принял заказ, с любопытством поглядывая на Юлию. Он помнил, что раньше она была с молодым человеком, и понял, что теперь его нет. Но Павел его взгляды воспринял иначе, наклонился к ней, шепнул:
– Ты очень красивая, на тебя официант заглядывается.
– Это плохо? – спросила Юлия.
– Это замечательно. Мне это нравится.
– В прошлый раз я сидела вон там, – Юлия показала на столик, за которым они сидели с Валентином. За ним на сей раз сидела другая молодая пара. – Несчастливый столик.
Хавин пожал плечами. Как знать, как знать. Столик как столик. Такой же, как все остальные. Но вслух ничего не произнес.
Официант обслужил быстро. Они приступили к еде. В середине обеда Юлия обратила внимание, как нервно из-за того столика вскочила молодая пара. Девушка что-то выговаривала парню, а тот в ответ вспыхивал. Юлия посмотрела им вслед и усмехнулась:
– Я же говорю, столик несчастливый.
Павел улыбнулся. Пусть будет так, раз ей это кажется.
Пообедав, они долго сидели и смотрели друг на друга, переговариваясь взглядами. Подниматься не хотелось. И ехать никуда не хотелось. Наконец Юлия вымолвила:
– Я не против, чтобы остаться тут на ночь. Совсем не против.
– Мы остаемся, – прошептал Павел и сжал ее тонкую руку.
Они сняли две комнаты, одну для водителя, вторую для себя.
До позднего вечера все окружающее для них перестало существовать. В эти мгновения им хотелось найти то единственное заклинание, какое всю жизнь удерживало бы каждого из них подле другого. Но это были только мгновения. Они всегда проходят. И возвращается реальная трудная и непредсказуемая жизнь, в которой есть много других мгновений и событий. И они способны все расставить иначе или даже все перевернуть.
Утихомирившись, Павел и Юлия думали каждый о своем. Он представлял, как она войдет в его дом и останется там хозяйкой. Но Юлия уже знала, что не поедет утром к нему домой. Она решила это внезапно, и не потому, что ей не хотелось остаться с Павлом, напротив, потому, что ей хотелось безмерно. Но она боялась, что потом может наступить разочарование, которое станет горше, чем разочарование жизнью с Валентином.
Время шло и до утра оставалось все меньше. От этого Юлия страдала. Как жаль, что они не могли растянуть ночь. Жаль, что она не могла изменить своего решения. И только маленькая надежда чуть успокаивала ее. Что это не конец, что все не может так закончиться. И обязательно должно быть продолжение.
Павел искренне говорил Юлии о своей любви, точно так же, как недавно он искренне говорил подобные слова Веронике. Его раздваивали эти женщины. И выход из такого лабиринта не находился. Но чувство было прекрасно. Оно наполняло желанием жить.
Утром оба с трудом поднялись с кровати. Собрались и сошли вниз. Заказали в ресторане кофе. Водитель за соседним столиком уплетал за обе щеки. Наевшись, тихонько выбрался из-за стола и выскользнул на улицу. А официант все поглядывал на Павла и Юлию и незаметно усмехался.
После кофе Юлия сцепила пальцы рук перед собой и проговорила:
– Я не поеду дальше. Не могу сейчас. Не могу, – повторила одними губами. – Мне надо возвращаться. Мне было хорошо ночью.
Павлу показалось, что он ослышался, изумленно раскрыл рот, выдавливая вопрос:
– Что же случилось, Юля?
– Ничего. Просто надо вернуться. Но я приеду. Позже. Обещаю.
Хавин видел, что настаивать бесполезно, она для себя все уже решила, потому сдержанно сглотнул воздух и хрипловато произнес:
– Тогда запомни адрес и телефон, – назвал, заставил повторить и добавил: – Я буду ждать тебя. В любое время, хоть среди ночи. Или позвони, я сам приеду туда, где ты будешь находиться.
– Так все сложно в этом взрослом мире, – пролепетала Юлия, не отрывая взгляда от Павла. – Я пойду.
Они вышли из ресторана. На крыльце Хавин поцеловал ее. Она ответила и быстрым шагом направилась к обочине дороги. Махнула рукой проходящему транспорту. Села в притормозившую машину, оглянувшись напоследок. Павел смотрел вслед и думал, как мгновенно рушатся надежды и как все непредсказуемо.
Машина увозила Юлию, а ему уже начинало казаться, что все он увидел во сне, в безумно хорошем сне.
Часть вторая
12
Истровская, узнав, что Хавин покинул гостиницу, кинулась к Адаевскому, надеясь там найти Павла. Но услышав, что тот уехал совсем, пришла в ярость. Этого она никак не ожидала. Первые слова гнева обрушила на Анатолия, а потом назвала Хавина трусом и бабой в штанах. Адаевский заморгал вытаращенными глазами, наморщил переносицу над длинноватым носом и посоветовал ей все это сказать лично Павлу.
– И скажу! – взвизгнула разъяренная Алла. – Дай мне адрес и телефон!
– Избавь меня, Алла, от конфликта с приятелем. Ничего я тебе не дам. Даже не проси. Вот придумала. Я тебе не почта и не телефонная станция. – Кадык на худом горле Анатолия прыгал сверху вниз, слова вылетали, словно пули из автомата. – Оставь меня и его в покое и сама угомонись.
– Да я разнесу
