умел только он один. В эту минуту я почувствовал, что совершенно бесполезно расспрашивать его дальше.
От Джеппа не было никаких известий вплоть до следующего вечера, когда он самолично явился около девяти часов. По выражению его лица я сразу понял, что инспектора распирает от новостей.
– Э бьен, мой друг. Всё идет прекрасно? – спросил Пуаро. – Только не говорите, что вы нашли тело мистера Дэвенхейма в этом вашем озере – я ни за что не поверю.
– Те́ла мы не нашли, но нашли его одежду – точно такой же костюм был на нем в тот день. Что вы скажете на это?
– А какая-то еще одежда пропала из дому?
– Его камердинер совершенно уверен, что нет. Остальной гардероб нетронут. Дальше – больше. Мы арестовали Лоуэна. Одна из горничных, в обязанности которой входит запирать окна спальни, утверждает, что видела Лоуэна, идущего через розарий в сторону кабинета в четверть седьмого. То есть за десять минут до того, как он окончательно покинул дом.
– А как он сам это объясняет?
– Поначалу он категорически отрицал, что выходил из кабинета, но служанка настаивала на своих словах, и он притворился, будто забыл, что выскочил на минутку, чтобы осмотреть куст роз необычного сорта. Так себе отговорка! А тут и новое свидетельство против него подоспело. Мистер Дэвенхейм всегда носил на мизинце правой руки массивный золотой перстень с бриллиантом. И этот самый перстень в субботу вечером всплыл в Лондоне – его заложил в ломбард тип по имени Билли Келлет! Личность, давно известная полиции – отсидел три месяца прошлой осенью за то, что снял часы с какого-то старика. Похоже, он пытался заложить кольцо в пяти разных местах, не меньше, в последнем преуспел, на вырученные деньги страшно напился, напал на полицейского и в результате был задержан. Я съездил на Боу-стрит* [* На Боу-стрит расположен лондонский полицейский суд] вместе с Миллером, чтобы на него взглянуть. Теперь он вполне протрезвел, и мы, признаться, здорово его припугнули, намекнув, что его могут обвинить в убийстве. Вот его показания, и они весьма странные. В субботу он был в Энтфилде на скачках, хотя, скажу с уверенностью, он не игрок, а, скорее, карманник по профессии. Как бы то ни было, день не сложился, и ему не подфартило. Он плелся по обочине дороги и присел отдохнуть в канаве на околице деревни. Через несколько минут он увидел человека, который шел по дороге в деревню. «Темнорожий такой джентльменчик с усищами – из городских хлыщей, не иначе», – так он описал этого прохожего. Келлетта почти скрывала от дороги каменистая насыпь. Перед тем как поравняться с ним, прохожий торопливо оглядел дорогу и, видя, что она совершенно пуста, достал из кармана какой-то небольшой предмет и швырнул через живую изгородь. А потом пошел в сторону железнодорожной станции. Ну вот, поскольку эта вещица, перелетев через изгородь, упала с тихим звоном, это заинтересовало подонка в канаве. Он предпринял поиски и вскоре обнаружил перстень! Вот что рассказал Келлетт. Справедливости ради добавлю, что Лоуэн все категорически отрицает, да и полагаться на слова такого, как Келлетт не следует ни в малейшей степени. Вполне вероятно, что он случайно столкнулся с Дэвенхеймом, ограбил и убил его.
Пуаро покачал головой.
– Очень маловероятно, мон ами. У него не было возможности хорошенько спрятать труп, его бы уже нашли. Во-вторых, он в открытую заложил кольцо, а значит вряд ли убил его прежнего владельца. В-третьих, воры-карманники редко становятся убийцами. В-четвертых, поскольку он с вечера субботы сидел за решеткой – нельзя считать совпадением, что он так точно описал внешность Лоуэна.
Джепп кивнул.
– Я и не говорю, что вы неправы. Но все равно, вы не найдете такое жюри, которое поверило бы показаниям уголовника. Самое странное для меня, что Лоуэн не нашел более разумного способа избавиться от перстня.
Пуаро пожал плечами.
– Ну, в конце концов, если бы его нашли в окресностях, можно было бы утверждать, что Дэвенхейм сам его обронил.
– Но зачем было вообще снимать кольцо с руки покойника? – не выдержал я.
– Пожалуй, для этого есть причина, – сказал Джепп. – Вы знаете, что на другом берегу озера есть маленькая калитка, которая ведет на холм, а всего в трех минутах ходьбы находится – что бы вы думали? – печь для обжига извести.
– Силы небесные! – воскликнул я. – Хотите сказать, что известь, может разрушить тело, но бессильна перед металлом, из которого сделан перстень?
– Вот именно.
– Мне кажется, это все объясняет, – сказал я. – Какое жуткое преступление!
Не сговариваясь, мы оба посмотрели на Пуаро. Казалось, он погрузился в размышления, брови его сошлись на переносице словно от какого-то величайшего умственного усилия. Я почувствовал, что его мощный интеллект наконец начал проявлять себя. Каковы-то будут первые слова нашего гения? Мы недолго оставались в неведении. Он вздохнул – и с этим вздохом напряжение в его позе спало, он повернулся к Джеппу и спросил:
– Вы случайно не знаете, мой друг, мистер и миссис Дэвенхейм спали в одной комнате?
Вопрос казался настолько дурацким и неуместным, что мы оба оторопели на миг и вытаращили глаза. Затем Джепп прыснул.
– Боже правый, мсье Пуаро, я-то решил, что вы додумались до чего-то совершенно поразительного! Что касается вашего вопроса, то я не знаю, что и ответить.
– А вы могли бы это выяснить? – спросил Пуаро с удивительной настойчивостью.
– О, конечно… если вы действительно хотите знать.
– Мерси, мон ами. Буду вам очень обязан, если вы обратите внимание на это обстоятельство.
Джепп снова уставился на него и на сей раз смотрел даже дольше, но Пуаро, похоже, вообще забыл о нашем существовании. Инспектор печально покачал головой и, пробормотав: «Бедняга! Война совсем подкосила старика!» – на цыпочках вышел из комнаты.
Поскольку Пуаро по-прежнему словно грезил наяву, я взял лист бумаги и развлекался составлением заметок. Голос моего друга отвлек меня от этого занятия. Пуаро вышел из оцепенения и казался бодрым и преисполненным боевого духа.
– Что это вы тут делаете, мон ами?
– Да вот, мне взбрело в голову записать основные моменты, представляющие интерес в этом расследовании.
– Вы становитесь методичным – наконец-то! – одобрил Пуаро.
Я скрыл свое удовольствие.
– Хотите, прочту вам?
– Всенепременно.
Я многозначительно откашлялся.
– Раз: все улики указывают, что именно Лоуэн вскрыл сейф.
Два: у него был зуб на Дэвенхейма.
Три: в показаниях он поначалу солгал что не выходил из кабинета.
Четыре: если принять на веру рассказ Билли Келлетта, то Лоуэн, несомненно, замешан.
Я сделал паузу.
– Ну как? – поинтересовался я, поскольку чувствовал, что ни один по-настоящему важный факт от меня не укрылся.
Пуаро посмотрел на меня с жалостью и мягко покачал головой:
– Бедный мой друг! Все дело в том, что вам просто не дано! Действительно важную деталь вы никогда не оцените по достоинству. К тому же все ваши
