* * *
…Они лежали, вспотевшие, в постели. По темной стене расползлись тусклые фонарные лучи со двора.
–Тимур, мне надо кое-что сказать тебе…
–Что?– он нежно коснулся ее обнаженного плеча.
–С января я переезжаю в главный офис.
–Зачем? Надолго?– он приподнялся на локте и встревоженно взглянул в ее глаза.
–Нет, на пару месяцев. Но это не изменит ничего. Я так же буду приезжать в выходные. На последней электричке в пятницу к тебе и в понедельник в пять утра – обратно в Екэбэ. Ты даже не заметишь разницу, в городе я или на участке,– поспешила успокоить его Валя.
–А что это они решили? Сама попросилась?
–Нет, с чего бы? Меня-то все устраивало,– произнесла она с досадой.– Я же тебе рассказывала про магнитную сепарацию – то, чем я занималась. И в эту среду я ее закончила. Теперь надо смотреть шлихи под микроскопом, но мне его никто не повезет! Это кабинетная работа, и меня поставили перед фактом, мол, с января выходишь в офис. Вот и всё.
Тимур обдумывал ее слова. За молчанием последовал расспрос; выразительный голос был приправлен ноткой ревности.
–Это главный офис, где все шишки?
–Да.
–А с кем тебя посадят в кабинет?
–Не знаю. Может, с Андреичем,– предположила Валя.– Ему надо писать отчет, но при этом каждую неделю кататься на участок и проверять, как там идут дела. Надеюсь, что буду сидеть отдельно. Зачем стеснять начальника?
–Андреич – это старый хрен с карьера?
–Не старый, ему где-то полтос. И зачем так грубо? Нормальный же мужик.
–Клинья к тебе не подбивает?
«А-а, вот к чему он клонит!»– рассмеялась Валя про себя. Не Батырбек, так Михаил Андреевич! Кто следующий? Повар Алик, Жека-камазист?
–Тимур, он мне в отцы годится. Тут вообще без вариантов. Полный бред! Кончай эти дурацкие фантазии. Всё это только в твоей голове.
Ревнивец лежал на спине, заложив руки за голову, и молча смотрел на потолок. Валя взглянула на его лицо и заметила подрагивающий подбородок. Что, плачет, что ли? Она въелась в него пытливым взглядом. Нет! Засранец еле сдерживался, чтобы не расхохотаться!
Он сразу понял, что его раскусили: уголки губ поползли вверх, и на лице проявилась с трудом скрываемая улыбка.
–Над чем стебёшься?
–Над тобой,– вырвался смешок.– Ты вся такая важная, серьезная, когда что-то втираешь.
–Не втираю, а говорю как есть…
Ее злила его манера троллить – распалять ее и провоцировать на то, чтобы она оправдывалась, а самому в этот момент посмеиваться, забавляться над созданной им сценой. Он и сам прекрасно знает, что у Вали ничего не может быть с Андреичем. Зачем тогда так делает? Понятно, не со зла. Ведь началось все с глупого признания. Не скажи она про карты, может, никакого троллинга бы не было. В нем до сих пор сидела ревность: Валя всю неделю на карьере с мужиками, шутит и смеется, по вечерам играет в карты – а он ни на что не может повлиять. Однажды зародившись, ревность не ушла.
Но и Валя испытывала к нему нечто похожее. Ей рисовалась тайная соперница, какая-нибудь бывшая подружка, все еще влюбленная в Тимура и желавшая его вернуть. Особенно когда Гордеева звонила вечером с карьера, а он не сразу отвечал. Валя пребывала в напряжении и не могла расслабиться до тех пор, пока Тимур не перезванивал. Если ее с Вухлой ничего не связывало, кроме родственниц, то Тимур родился здесь и вырос, кого-то знал и с кем-то спал. И не исключено, что все еще поддерживает старые контакты. Как это проверить? А никак!
Гордеева нетерпеливо стянула одеяло. Он лежал в чем мать родила и смотрел на нее с веселым любопытством, как бы спрашивая: ну и что дальше? Валя забралась на него сверху; резко очерченные мышцы под ней заметно напряглись.
–Скажи мне честно,– начала она решительно.– Ты спишь с кем-то еще?
–Нет,– сделал удивленные глаза Тимур.– А должен?
«Опять троллит, зараза».
–Ты местный. По-любому у тебя остались бывшие подружки. Вухла маленькая. С кем-то же пересекаешься? Да по-любому!
–Да не с кем, Валь!– вдруг воскликнул он.– Все нормальные девчонки давно разъехались, кто в Екэбэ, а кто в Челябу. Ты здесь одна такая! Красивая и интересная. Все поражаюсь: икак тебя в дыру-то нашу занесло? А непотребных всяких трахать… Уж извини за грубость, но как там говорится? Я свой член не на помойке нашел!
Это прозвучало пусть и грубовато, но так искренне, что Валя сразу же оттаяла и спросила спокойным, мягким голосом – не с наездом, а из любопытства:
–А это правда, что в школе ты очень нравился девчонкам и даже старшеклассницы западали на тебя?
Он вскинул брови и ответил вопросом на вопрос:
–А ты откуда знаешь?
–От Альбинки, моей двоюродной сестры. Ты ее знаешь, я тебе рассказывала.
–А, да… Ну было дело,– заметил он небрежно.– Был молодым, горячим, нравился девчонкам. А сейчас я старый: видишь, лезет седина?– белозубо усмехнувшись, показал он на висок.– Девочки больше не западают.
Валя ничего не разглядела в темноте. Но ей понравилась его самоирония: так мог ответить человек, уверенный в себе на сто процентов. Он не считал былой успех у школьниц каким-то достижением и по прошествии стольких лет не относился к детским похождениям серьезно.
–Ну какой же ты старый?– возразила Валя.– Не знаю, как ты выглядел в шестнадцать, но в двадцать восемь любому фору дашь. Я просто вспоминаю своих одноклассников, хилых, прыщавых пацанов, и смотрю на тебя: ты реально рядом с ними Аполлон! Да и со всеми остальными… Будь мне пятнадцать, я бы выбрала тебя, а не сопливого ровесника. Да и сейчас ты для меня красавец…
Польщенный Тимур взял ее лицо в ладони и лизнул ей кончик носа. Валя легла ему на грудь щекой и закрыла глаза. Вдыхая его запах, она с гордостью и нежностью думала о том, что он – ее мужчина. Нет никаких подружек, нет третьих лиц. Он для нее, она для него – и точка!..
* * *
Предновогодняя неделя прошла расслабленно. Вместо скучной методички Валя читала «Норвежский лес» Харуки Мураками (повелась на «зимнее» название, но книга оказалась совершенно о другом). Когда кто-то заходил в балок, геологиня накрывала телефон потрепанной брошюркой и с серьезным видом всматривалась в пожелтевшие листы.
Мужики, включая самого Андреича, лишь создавали видимость работы и не искали жилу так усердно, как обычно, а часто бегали на перекуры, гоняли чаи в соседней комнатушке, а то и успевали сыграть партейку в дурака. Наверное, на всех так действовали сказочный пейзаж и ощущение волшебства, распыленное в морозном воздухе.
Праздника хотелось всем! Алик сказал Азизбеку срубить маленькую ёлку и установил ее в сугробе рядом с кухонным балком. После чего он обмотал ее дешевой мишурой, привезенной кем-то из города, и, довольный, стоял, любовался своей красавицей.
